После освобождения Сюй Амэя Ли Лисань хотел поднять рабочих на спасение Сюй Бингэня и его товарища из тюрьмы. Но рабочие не откликнулись, так как не знали лично этих двоих. Сюй Амэй рассказал:

– Я не мог открыто говорить рабочим, что они оба коммунисты. Я мог только говорить, что тоже не знаю, что они за люди.

Ли Лисань снова отругал Сюй Амэя. Эти действия Ли Лисаня показывали его оторванность от масс и политическую несостоятельность. Но во время обсуждений этих вопросов на партгруппе ВСПС «против» выступал только один Шаоюй. Сян Ин не разделял взглядов Ли Лисаня, но не решался говорить. Ло Май решительно требовал от ВСПС исполнять указания Ли Лисаня. Другие тоже не решались что-либо сказать. Таким образом, организация поддержки забастовки тоже не удалась.

Проблема третья – как лучше возобновить работу?

28 мая часть рабочих (кондукторов и вагоновожатых) самостоятельно начала выходить на работу. Товарищи из партячейки высказали такие соображения: капиталисты уже согласились на ежемесячное пособие в 2 юаня на рис (на увеличение зарплаты не согласились), просили профсоюз прислать 29 мая своих представителей для переговоров и заключения соглашения с фирмой; 30 мая можно будет созвать торжественное собрание по случаю победы забастовки. Такое завершение будет гораздо полезнее, чем заставлять рабочих продолжать забастовку.

Но этому по-прежнему возражали Ли Лисань, Ло Май и др., они настаивали на выжидании общешанхайской генеральной забастовки. Вместе с тем на всех других предприятиях тогда не удалось осуществить забастовку; 29 мая еще большее число рабочих вышло на работу; дальнейшее продолжение забастовки приведет к выявлению и изоляции членов партии и членов красного профсоюза. 30 мая, докладывая партгруппе ВСПС и провинкому обстановку, Цяо Шэнфа и Фэн Асян заявили:

– Провинком! Никак нельзя бастовать дальше!

Ло Май опять не согласился с ними.

31 мая Цяо Шэнфа и Фэн Асян сами тоже вынуждены были выйти на работу. Спустя много часов их отыскали и привели к руководству. Они заявили:

– Мы всегда подчинялись решению партии. Но такое возобновление работы уж очень унизительно. Не будет ли солиднее созвать митинг по случаю победы забастовки и объявить о возобновлении работы?

Сян Ин снова доложил Ли Лисаню весь процесс возобновления работы. Ли Лисань сказал:

– На этот раз «усилиями девяти волов и двух тигров»[50] все-таки удалась столь длительная забастовка. Это – как-никак достижение. «Два тигра» – это Сян Ин и Ло Май, а «девять волов» – товарищи из райкома и партячейки.

Сян Ин заметил:

– Вы пропустили одного человека – товарища Шаоюя. Он был референтом забастовочного комитета и по совместительству редактором многотиражки-«молнии». Он был занят больше всех нас. Можно считать его тигром или волом – все равно. Недаром этот товарищ в Москве учился – и работал хорошо, и тактику понимал. По нескольким важным вопросам у него были правильные мнения.

По возвращении домой Сян Ин рассказал Шаоюю о своем разговоре с Ли Лисанем. Шаоюй тогда же говорил Сян Ину:

– Благодарю вас за лестную оценку, но нам скоро придется из-за этого расстаться. Хотя мне не хочется уходить из ВСПС, поскольку работа только начала налаживаться, но Асань вскоре переведет меня отсюда.

– Разве это возможно?! – возразил Сян Ин.

– Вот увидите. Ведь Асань не хочет, чтобы я где бы то ни было достиг успехов в работе, – сказал Шаоюй.

2 июня Сян Ин ходил на встречу в ЦК. Вернувшись, он рассказал:

– Асань уже сообщил мне, что вас переводят обратно в Отдел пропаганды ЦК референтом.

Сказав это, Сян Ин вздохнул.

3 июня Шаоюй вернулся в Отдел пропаганды ЦК. Но ему больше не дали работать редактором трехдневника «Хунци». Будучи номинально референтом, Шаоюй был поселен в комнату со старыми документами – сторожить архив. Вскоре после этого началась борьба против лилисаневщины, о чем уже говорилось выше.