Э.Бенвенист, которого я, начитывая, все больше и больше признаю, как настоящего светоча лингвистики и семиотики, мудрейшего из всех, кто подвизался в этой сфере, сказал: "Произвольность языкового знака – эта проблема есть ничто иное, как переведенная на язык философская проблема соответствия разума действительности" (Бенвенист, 2002, С.93).

Если вы разрываете разум и действительность, не видите между ними связи, то произвольность языкового знака – это ваш тезис. Если вы считаете, что разум может быть выведен из естественных причин, то изначальные знаки языка произвольными быть не могут, они природно детерминированы. Лично я стою на последнем, как в книге, где без всякой мистики объясняю происхождение человеческого сознания из двух составляющих, с инверсией через безумие; так и здесь, где попробую восстановить изначальные звуковые знаки языка, которые были, безусловно, природно детерминированы.

Критика наиболее корректна и убедительна тогда, когда исходит из собственных принципов того, кого критикуют. Сейчас я приведу аргумент, который структуралисты просто обязаны принять, ибо он, что называется, "из их колоды": из гегелевской диалектики.

Вторая сигнальная система – язык – сформировалась не только как отрицание, как диалектическое снятие первой сигнальной системы, но и как порождение первой сигнальной системы, как ее дщерь, хотя и забывшая свою мать. Диалектическое отрицание подразумевает не только снятие, но и воспроизводство снятого на более высоком витке развития. В данном конкретном случае это означает следующее. Постольку поскольку у нас были животные предки, языковой сигнал не может быть произволен. Не только интуиция лингвистов "естественного направления", но и философская методология, диалектический метод, взятый в полноте, а не только как метод поиска противоречий, не может этого допустить, – а ведь Соссюр буквально "исповедовал" диалектику.

О том, что над этими вопросами Соссюр тоже задумывался, свидетельствует содержание его лекционного курса общей лингвистики, например, где он говорит о "географической" лингвистике. Это, на мой взгляд, самая слабая часть его работы. О биологических и ландшафтных основах языка Соссюр задумывался как-то непродуктивно, и я осмелюсь предположить, почему: здесь Гегель не дал ему путеводных ариадниных нитей. "Философия природы" Гегеля – самая слабая часть наследия великого философа. Если ориентироваться в поисках естественных основ языка на нее, ничего не накопаешь. А вот применить "Науку логики" к вопросу о естественных корнях языка Соссюр не смог. Буквально там ничего об этом не написано, а дух диалектики Соссюр не понял, только букву.

Языковеды до сих пор не осознают гегельянский исток структурализма, который распространился на все общественные науки именно из лингвистики. В качестве примера такого понимания можно привести мнение о происхождении структурализма крупнейшего современного лингвиста США Дж.Гринберга, который вообще не усматривает внешний философский исток, объясняя появление структурализма исключительно "внутренними" лингвистическими причинами. (Гринберг, 2004, С.70-71). Увы, нет: лингвистика в лице Соссюра продолжала плестись в хвосте философии, как и до него.

Принято считать, будто структурализм "придумал Соссюр" как аналитический метод, позволяющий рассматривать предмет с разных сторон, отделяя при этом одни особенности предмета от других, структурировать его. Однако стоит только всмотреться в структуру самого метода, и становится понятны "исток и тайна" структурализма: это метод Гегеля, взятый, между прочим, буквально. А буквальное применение диалектического метода дискредитирует его.