– Дочь, отпусти романтизм, пожалуйста, – мама раздражённо скривилась, – давай смотреть на факты, которые мы можем обосновать в научном ключе. Во-первых, фильмы о войне ты смотрела, книги о войне ты читала. Твоей второй личности было, где набрать сведений на такую историю. Во-вторых, не всегда альтер-эго появляется для защиты. В-третьих, терапия в таких случаях часто помогает держать это под контролем. Ну или хотя бы так, чтобы та личность, которая на поверхности, не была буйной.
– Мама, он не выходит на поверхность сам. И он не буйный. И… Он – это я.
Я произнесла это медленно, будто пробуя слова на вкус: “Он – это я. Мы одно.”
Мистер Пристли молча смотрел, не зная, какую сторону принять.
Немного посомневавшись, он ответил.
– Дамы, у меня есть предложение. Нужно навести справки об этой Анне Нойманн и о Гюнтере Штокки. Давайте будем открыты новому. Однажды электричество тоже считали колдовством, а теперь это наука. Мы не можем говорить, что что-то неправда, только потому, что наука пока этого не доказала. Наука слепа почти повсеместно. Учёные лбами бьются в твердь, но не приблизились к тайне происхождения человека или феномена души ни на миллиметр. Во имя непредвзятости суждений и во имя истины, мы должны проверить информацию об Анне Нойманн. И далее действовать уже по ситуации.
– Да, пожалуй вы правы, – ответила мама. – Я задействую свои каналы. Буду держать вас в курсе.
– Я тоже со своей стороны попробую навести справки. Чувствую некоторую ответственность перед этим человеком. Он верит, что я могу ему помочь. Так должен же я хотя бы попытаться!
Я осталась безучастной. Я верила ему. Мне не нужны были подтверждения его словам, потому что я чувствовала, чувствовала сердцем и общей на двоих душой, что Анатолий говорил правду. Только как с этой правдой дальше жить?
Глава 8
Школьный коридор был наполнен гулом голосов, гомоном и весёлой болтовней.
Мы с Марком вышли из кабинета математики, обсуждая подготовку к предстоящему тесту.
– Ох, волнуюсь… – сказала я, нервно перебирая пальцы, – теперь тренировок нет, и свободного времени, конечно, больше. Но мысли вообще не о подготовке…
– А о чем? Все думаешь про своего церебрального подселенца?
– О нем. Уже неделя прошла, у мамы и доктора Пристли никаких новостей. Думаю, вряд ли они искали. Им обоим проще поверить, в то, что это… заболевание, а не что-то паранормальное.
– Любому нормальному человеку проще думать именно так, Эш, – Марк дотронулся до моего плеча, немного стушевался и убрал руку, – кхм, а кого там найти-то нужно, напомни?
– Анна Нойманн. Возможно Анна Штокки, если она взяла его фамилию после замужества. Если она вообще была, если они поженились официально… Если, если, если… Последнее известное её место пребывания – город Мёльн, в 1943 году. И она была сестрой милосердия в Красном Кресте. В годы войны она была юной девушкой. Больше нам ничего о ней неизвестно. Даты рождения он нам не назвал.
– Так, стоп! Как ты сказала? Анна Нойманн? Что-то знакомое. Погоди, пойдём-ка…
Марк потянул меня за руку и повёл за собой.
– Марк, куда ты меня тащишь?
– В библиотеку
– Подробнее?
– Увидишь.
Библиотека была разделена на две секции: читальный зал и небольшой холл, в котором иногда проводились мероприятия.
– Помнишь, пару месяцев назад были чтения, посвящённые Второй Мировой Войне? Тогда ещё делали интервью-проекты о ветеранах разных стран, чтобы можно было разносторонне обрисовать положение дел тех лет?
– Да, я там была. Слушала не особо внимательно, конечно… Но присутствовала.
– А я слушал. И, видимо, не зря.
С этими словами Марк подвёл меня к оформленному стенду. На большом ватмане слева красовалась напечатанная черно-белая фотография красивой девушки в форме Красного Креста с букетом полевых цветов. Справа же была статья, позаимствованная из газеты Westdeutsche Allgemeine Zeitung. В статье было интервью Анны Нойманн, сестры милосердия из Красного креста. В нем она рассказывала, как попала на фронт, что мотивировало её и помогало в непростые военные годы. Как она вытаскивала с поля солдат, и как один из них впоследствии стал её мужем. Годы жизни 1928-2003. Умерла в возрасте 75 лет в Мёльне, где прожила всю жизнь со своей семьёй.