А.И. Антонов связывает «прямое следствие краха семьи с несколькими детьми с антисемейной направленностью политики всех без исключения правительственных кабинетов с 1968 г.» (1, с. 31) по настоящее время. Верно, что государственная поддержка семьи и детства остается совершенно позорной, правители не думают о будущем страны, в которой живут, и тем самым о своем собственном будущем, не заботясь хотя бы о реальной поддержке деторождения. С 1992 г. почти половина населения является «новыми бедными», имея средства, достаточные лишь для поддержания собственного физического существования или для сохранения текущего, весьма низкого уровня потребления. Так называемый средний класс превратился в мало значимую группу, борющуюся за сохранение этого статуса.

Распад семей, отсутствие цели и денег, безработица. Однако бедные и богатые пребывают в одной и той же позиции: для бедных – это «призрак» потребительского общества – отказ женщин детородного возраста от деторождения имеет таким образом актуальные социально-психологические черты. К примеру, женщины, ввергнутые в послевоенное время (50-е годы XX в.) в разруху и нищету, не надеясь на помощь государства и не думая о том, что «плодят нищих» (была все-таки надежда на лучшее будущее), тем не менее начали рожать и нарожали (вне брака тоже) поколение, ориентированное (так сложилось!), при всей скромности нашей советской жизни, на материальный достаток, ставшее мотором перестройки и получившее то, что получилось. Сейчас те, кто входит в жизнь, лишенные общности надежд и целей, обреченные на скудость выживания, не хотят рожать не только из-за бедности; есть мнение, что они предпочитают «приличную» жизнь, утоляя свои эмоциональные потребности в лучшем случае рождением одного ребенка. Все чаще новорожденных оставляют в мусорных баках, на снегу, в подъездах жилых домов.

Крах надежды на будущее? Эхо советской эпохи? Потребительские установки, чтобы все было, как в Европе («поколение, выбравшее “пепси”»)? По прогнозам французского демографического института ИНЕД, к 2025 г. наше население сократится на 20 млн. человек, если среднее число детей на одну женщину не превысит 1,3. А.И. Антонов полагает, что оно уменьшится на 40 млн., так как к этому времени на каждую женщину придется 0,7–0,8 ребенка.

Важными факторами кризиса являются дезорганизация семьи, нарушение распределения половых, или, как теперь говорят, «гендерных» ролей внутри нее, вследствие чего увеличивается число так называемых конфликтных семей, где муж и жена живут как «кошка с собакой», разрушая собственный брак и отрицательно влияя на детей. Речь идет в первую очередь о том, как строятся отношения между супругами, распределяется авторитет или власть / зависимость между членами семьи. Долгое время власть отца и зависимое положение женщины признавалось естественной ареной дискриминации женщины по признаку пола. Авторитарный отец, властно подавлявший семью, рассматривался как творец конформной личности – опоры тоталитарного общества (Т. Адорно).

Пришло время, когда общим местом стало утверждение о том, что новое общественное положение женщины есть великое завоевание, положившее конец патриархатному браку. Экономическая и социальная самостоятельность женщины, как и ее равенство в правах с мужчинами, бесспорно, является положительным фактором. Но замечательные завоевания женщины имеют и другую сторону, выливающуюся в огромную несправедливость. Подавляющее большинство женщин вынуждены трудиться на производстве, у них низкая зарплата, и трудятся они на тяжелых работах. В постсоветское время они чаще остаются в числе безработных и наиболее низко оплачиваемых. В то же время на их плечах по-прежнему держится все домашнее хозяйство, и подчас женщина является единственной кормилицей семьи, поскольку мужу не платят зарплату либо он потерял работу.