– Эргон!

– Содействие проникновению карается тем же, – затем добавил уже мягче, – Если я о тебе не доложу, это будет содействие. Пожалуйста, прелестница, покинь мою спальню. Своей красотой ты мешаешь мне спать.

Удивительно, как эти слова звучали развязно и по-хамски! Здесь он был один и на своей территории – ни тебе любезностей, ни комплиментов. Нилия не ожидала такой наглости. А где же «моя госпожа»?! А где «весенняя юность»?! Невероятно. Справившись с паузой, Нилия повторила:

– Эргон!

– Ниов.

– Нет. Ты Эргон. Ты пришел в столицу, чтобы узнать, кто ты есть.

– Я пришел узнать, кем я был. Теперь я Ниов. Мне не надо ничего, что принадлежало Эргону. В том числе и тебя.

Ну, уж нет! Нилия знала, зачем она пришла. У неё было время справиться с первым потрясением от встречи и собрать решительность в кулак. На этот раз она не будет рыдать, как дурочка. Нилия села рядом с Эргоном на кровать и взяла его за руку.

– Я хорошо помню день, когда тебя и ещё пятерых солдат посвящали в Волков. Это был день после моего шестого дня рождения. Пекло солнце, и мне было ужасно жарко стоять в плотном розовом платье с лентами. Ты стоял на площади Аират – такой гордый, такой ослепительный! Трубил рог. Когда отец повязал тебе на плечо и на лоб повязки Пылевого волка, я подумала: когда вырасту, этот красивый солдат будет моим мужем! Мне было все равно, что я маленькая, а у тебя уже, наверное, были девушки. У тебя на руке были браслеты – длинная кожаная лента с нашитыми на ней черными камушками. Ты размотал её с запястья и подарил мне. Ты сам намотал её мне на руку и завязал – тогда ты в первый раз прикоснулся ко мне. Я не снимала её днем, даже когда она не подходили к наряду. А ночью прятала под подушку и думала о том, когда же гордый воин Сиадр вновь ко мне прикоснётся. Вот, смотри – вот эта лента с камнями!

Она подвинула руку к полоске лунного света и приподняла рукав. Эргон коснулся браслетов. Пытаясь вспомнить, он стал задумчиво гладить её руку. Нилия решила не отдавать инициативу.

– Видишь, Эргон, я храню твои браслеты. Ты мне потом привозил много причудливых подарков из южных уделов. Но тот твой первый подарок – ты подарил мне его, а сам украл моё сердце в ту же секунду, – сказав, Нилия подумала, что невольно процитировала кого-то из прочитанных лириков. Наверное, прозвучало искусственно. Надо срочно исправлять положение, пока он снова не завёл свою песнь про «я тебя не помню». – Сейчас тут нет отца, служанок, Йорега. Никто не запретит нам быть такими, какие мы есть, – Нилия сплела его пальцы со своими, а вторую руку положила ему на плечо. Он уже открыл было рот, чтобы что-то возразить, но она быстро продолжила, – Мы любили ездить за город. Я уезжала под видом длительной прогулки, а потом сбегала к тебе из загородного домика. Я подговаривала служанок и дарила им свои платья, чтобы они молчали. У нас была наша ива – ты всегда ждал меня возле неё. Ива смотрелась в Астрону. А мы купались в реке вдвоём, а потом падали в траву без одежды, и ты укрывал нас своим плащом, – только бы опять не разрыдаться перед Эргоном, – Ты целовал меня и рассказывал, что ты видел в южных уделах, мой нежный Волк! Ты рассказывал про людей со смоляной кожей, про коварных шипохвостов, которые стаями нападают на наши южные деревни по ночам, про страшных лафатумов – рассказами про их крылья и бивни наши бабки пугают непослушных детей. А какие они, лафатумы? Расскажи мне еще раз! – всё несла она без умолку какой-то бред.

– Девушка, если ты сон, то ты очень назойливый сон. Я хочу уже проснуться. В своей постели. Один.