Вся она была натянута, как струна, но он будто не замечал этого. Сначала он снял с нее юбку, затем медленно стянул блузку. Потом он расстегнул лифчик и тот послушно упал к его ногам. Он немного помедлил, любуясь, и только тогда стащил с нее кружевные трусики. Теперь она абсолютно голая, безвольно поникшая, покачивалась перед ним…

Обыкновенная бельевая веревка. А сколько ощущений…

– Ну и как тебе этот мой эпиграф? – спросил я жену.

– Мечта онаниста, – сухо ответила она и только потом рассмеялась.

А я его все равно оставил. Назло. Потому что он мне нравится.

Но причем здесь сиеста, а по нашему обед? – спросите вы. Минуточку терпения, уважаемые дамы и господа. Уже объясняю.

Обеденный перерыв, скажу я вам, – это в те времена было у нас что-то святое. Как у американцев ланч. Сравнимое по святости разве что с вечно живым телом вождя мирового пролетариата в мавзолее. Упаси бог зайти куда ни будь по делу во время обеда! Все. Можешь там больше не появляться. После этого ты для них уже не человек. Ты зомби. Хоть и живой, но всеми отвергнутый мертвец. Потому что ты нарушил самое страшное табу, совершил тяжкий грех и грязное святотатство одновременно. Ибо весь трудящийся люд нашей великой страны имел тогда неотъемлемое право не только на труд, не только на отдых, но, главное и в первую очередь, – на обеденный перерыв! Всегда.

Обед в ящике – это основное, ключевое событие всего трудового дня. Основной его водораздел. «Вся наша жизнь – борьба!» – любили тогда все вспоминать лозунг нашего главного пролетарского писателя, и с не меньшим удовольствием добавляли, – «До обеда – с голодом, а после обеда – со сном». В это святое время все кругом останавливалось и замирало. Лишь глухое треньканье алюминиевой посуды, перезвон граненых стаканов с компотом, ползающих на жирных пластиковых подносах, шуршание самих этих подносов о прилавки столовых самообслуживания, сосредоточенное сопение да смачное чавканье миллионов носов и ртов. Всё. Даже и не суйся. На одной шестой части Земли обед.

А, если еще и четверг, то плюс к этому все пространство над всей этой Азиопой еще и заполнял неистребимый запах лежалой вареной рыбы – четверг был у нас «Рыбным днем». Есть в этот день мясо было категорически запрещено. Только в цэковских столовых или дома при закрытых дверях.

Итак: первое, второе, салат из свежих овощей, пол стаканчика сметанки, три хлеба, два компота, булочка. Красота!

Обеденный перерыв это вам не просто прием пищи – это многозвенный и выверенный до секунды ритуал. Покушал и быстрей в курилку, покурил и на отдых – где ни будь в солнечном закутке, на каких ни будь трубах или досках или ящиках. Развалишься – у каждого на огромной захламленной территории нашего ящика обязательно было свое любимое место, – на солнышко физию свою направишь, глаза закроешь и лежишь. Балдеешь в этом клокочущем золоте под веками. Правда, – это только мужики. Дамам сложнее. Они еще успевают и в магазин сбегать, и в женский туалет за углом заглянуть, где можно было быстренько примерить какой ни будь модный дамский дефицит, и сумки с капустой в камеру хранения сдать, чтобы после работы с этими сумками с разбегу прямо в битком набитый автобус ввинтиться и быстрее домой. Там у них вторая смена начиналась. Но вся эта мышиная возня была лишь у презираемых всеми низших чинов.

У начальства все происходило совсем по-другому. Степеннее. Они и обедали в другом отсеке нашей огромной трехэтажной столовой. Там тебе и небольшие столики со скатертями и огромные светлые окна с занавесками. Есть свой туалет, где руки можно помыть. Сам там со склизким дурно пахнущим подносом уже не бегаешь – официантки в передничках подают. Что ты! А после обеда сытые и цыкающие зубами начальники всей гурьбой, как мы, на улицу не вываливали, а сразу расходились по своим кабинетам – быстрым деловым шагом. Мол – смотрите все – мы же начальники и нам баклуши бить недосуг. Дел по горло. Бодро пройдя в кабинеты, они сразу же запирались там на ключ и только тогда расслаблялись и отдыхали. Кто один, а кто и в паре с коллегой по работе. Ведь в каждом кабинете для этого обязательно устанавливался диван.