Пациент и в самом деле застонал тише, повернулся, продолжая бормотать.

– Что вы говорите, молодой человек?

– У него жажда, – заметил Розеншток.

– Полагаю, мы могли бы ему…

Сестра Аннета уже со стаканом в руке поддерживала пациента, чтобы облегчить ему питье.

Доктор Тевено глубоко вздохнул:

– Хотел бы я тоже заболеть и позволить вам ухаживать за мной, вы так нежны, мой белокурый ангел, а я должен все время воевать с энергичной женщиной, которая понятия не имеет о моей деликатности.

В больнице было известно, что доктор Тевено помолвлен с коллегой, которая работала ассистенткой врача в психиатрической больнице Белэр. И к жалобам доктора тоже привыкли: дама, ее звали Мэдж Лемойн, родилась и выросла в Америке, должно быть, очень энергична.

– Да, Розеншток, жизнь тяжела. Помните, Мэдж мне сегодня утром позвонила, ей непременно нужно со мной поговорить. При этом еще вчера вечером мы с ней поругались. Только чего она хочет?

Тевено погрузился в размышления, пока Розеншток выстукивал пациента. Это было чистое тело, загорелое, жилистое, от кожи исходил слабый аромат лаванды. Беспокоило только большое красное пятно на локтевом сгибе, которое выглядело как начинающаяся сыпь.

Доктор Тевено отошел к окну, чтобы освободить место врачу-ассистенту. Оттуда доносился его голос, деловито докладывающий:

– Сегодня ночью у меня было дежурство. В два пятнадцать меня позвали к телефону. Профессор Доминисе, один из моих учителей, сообщил, что на площади Молар обнаружил молодого человека с явными признаками интоксикации. Попросил прислать скорую, случай, похоже, тяжелый, было бы хорошо, если пациент побыстрее получил квалифицированную помощь. На мой вопрос, знает ли он больного, профессор повесил трубку. По телефону говорил странно, как будто не в своей тарелке, часто повторялся. Мне пришлось напрячься, чтобы понять его. Ну вот, этот молодой человек здесь, вы что-то нашли?

– Да, – сказал Розеншток и замолчал.

– Ну же, ну, Розеншток! Вы же не хотите меня опозорить!

– Итак, мне кажется, – начал Розеншток, – что имеется причинно-следственная связь между уколом в локтевом сгибе и заражением.

Он снова замолчал и почесал свой толстый нос картошкой.

– Странный укол!

Он постучал пальцем, почесавшим нос, по воспаленному месту.

– Выглядит так, словно чья-то неумелая рука пыталась сделать инъекцию внутривенно. А именно, судя по всему, была введена существенная доза токсина. Этот яд… Ну, алкалоиды опиума – героин, кодеин, морфин – исключаем. Из-за расширенных зрачков. Следовало бы принять во внимание только группу тропинов, и у нас есть выбор между атропином, скополамином и гиосциамином.

– Гиосциамин! – повторил Розеншток, пробуя это слово на язык словно лакомство. – Звучит, как женское имя из пьесы Метерлинка. Активное вещество Hyoscyamus Niger, белены, паслёнового растения. Белена! Пользовалась большой популярностью у средневековых ведьм, их мечты о полете связаны с действием этого растения. Они брали его для внешнего применения, как мазь, насколько мне помнится. Вы когда-нибудь изучали этот вопрос, доктор Тевено? Очень интересно! Мы безнадежно лишены воображения, не находите? Рекомендую почитать «Молот ведьм», вы там найдете невероятные истории. Вещи, которые могут заинтересовать и фройляйн доктора Лемойн, поскольку она перешла к психологии.

– Прекратите! Прекратите! Пустозвон! Заметно, что вы происходите из талмудистов. Я с вами согласен. Конечно, гиосциамин. Доказать будет трудно. Изомеры и подобные истории… Если бы мы только однажды узнали, кто…

В этот момент дверь распахнулась. Женщина, одетая, несмотря на летнюю жару в темно-синее, вошла в палату. Подошла к кровати, долго смотрела на больного и положила руку ему на лоб