И тут его осенило. Удача! Ну конечно! Их удачный расклад в этом случае совпадал. Им обоим нужно убраться подальше, туда, где им помогут и выходят после такой передряги. К тому, кто будет понимать, что с ними случилось. К Эсси.

Она, конечно, явно будет не рада увидеть его снова, но, наверное, не причинит вреда, пока он слаб и беспомощен. Все лучше, чем заявиться в гостиницу с заляпанными кровью и копотью пальцами и отключиться на коврике у кровати. Вряд ли у него хватит сил дойти до двери и повесить табличку «не беспокоить» после такого сложного заклинания – а с утра в номер заявится весь клининговый персонал. Он же в жизни эту кашу не расхлебает!

Так, может, если Дирк наделит Кадера удачей, у него получится создать портал, который вытащит и джинна, и его?

Идея звучала странно, но других вариантов не было. Лепреконы не тратили сил на призвание удачи. Это была магия, доступная только им. Так, например, лишь ундинам удавалось спрашивать воду о грядущих радостях и невзгодах, а лешим было присуще умение вывести из самого дремучего соснового бора без всяких компасов, зачарованных вещей и прочих подсказок.

Но имелась еще одна небольшая проблема. Дирк не желал другим удачи уже много-много лет.

Чтобы обеспечить кого-то невезением на недельку-другую, никаких особых условий не требовалось: разве что быть немного рассерженным. А вот для того, чтобы заклинание удачи сработало, нужно было хорошо относиться к человеку или арикъялну и искренне желать ему добра. В этом и состояла загвоздка: Дирк ненавидел дураков, а Кадер, в его представлении, входил в эту категорию если не на все сто двадцать, то хотя бы на девяносто процентов. Даже сейчас, по мнению лепрекона, любившего оправдывать себя всеми возможными методами, в их злоключениях был в большей степени виноват Кадер. Он тут, понимаете ли, отдохнуть прилег, а Дирку теперь вызволять их отсюда. Ага, сейчас. Спасение утопающих – дело рук самих утопающих, друзей утопающих, Комитета, случайных прохожих. Так почему этим должен заниматься именно он?

«И мне сейчас приходится сидеть задницей в сугробе, ведь кое-кто оказался настолько наивен, что доверился малознакомому арикъялну и по его наущению сунул нос в заброшенный дом! Потому что этот кое-кто, будучи заведомо сильнее, уступил в драке парочке бандюганов! Если б он сразу напал на них, а не болтал о жизни и погоде, то и сил не пришлось бы столько тратить: навешал бы тощему, а второму бы уже вдвоем за поведение пояснили. Как он вообще успел их потратить? На что?» – кипятился лепрекон, пытаясь вытряхнуть снег из рукавов.

И тут его мысли, словно взмыленные лошади, резко остановились и встали на дыбы, роняя пену. Потратил на что?

На то, чтобы спасти ему жизнь.

А ведь Кадер мог даже не пытаться, мог бросить его на произвол судьбы, особенно после того, как осознал, что ловушку подстроили не без помощи Дирка. Мог просто струсить и сбежать подальше от дикого огня: это даже было бы правильно с определенной точки зрения.

Мог, но не стал.

У него хватило мужества положить свою жизнь на чашу весов ради того, чтобы спасти чужую.

Дирк вдруг ощутил горячий прилив благодарности. Там, в дыму и полумраке, он еще не мог сориентироваться в происходящем до конца: был слишком напуган, чтобы что-то осознавать. Но теперь, когда картинка полностью сложилась, лепрекон вдруг почувствовал себя виноватым и вместе с этим немного счастливым.

Он жив – а тут уже есть чему радоваться. И кроме того – его не бросили!

Дело было в том, что даже за свою долгую жизнь Дирк не мог вспомнить ни одного мало-мальски похожего случая.