– Замеры готовы, Ричард, – сообщил техник Питер Салливан, снимая наушники. – У нас аномалия в районе передних лап. На глубине около двадцати метров.

Мортон нахмурился.

– Ты уверен? – спросил он, подходя к монитору.

– Абсолютно. Сигнал четкий, объект массивный. Камень, возможно, известняк.

– Это невероятно… – Археолог провел рукой по небритому подбородку. – Если там действительно массивный блок, он не мог попасть туда случайно.

– Значит, копаем? – спросила его ассистентка Лейла Насир, египтолог из Каира.

– Оформляем разрешение. А пока завершаем работу с георадаром и начинаем анализ полученных данных. Прежде чем приступить к раскопкам, нам нужно точно установить размеры объекта.

Через три дня команда получила официальный ответ от Верхнего совета по древностям Египта: в разрешении на раскопки отказано. Обоснование было четким: сохранение исторического объекта требует предельной осторожности и любые инвазивные методы в районе лап Сфинкса признаны неприемлемыми.

Разочарование не остановило Мортонa. Он собрал команду и предложил сконцентрироваться на неразрушающих методах – георадар, магнитометрия, томография и анализ плотности пород.

Для дальнейшего анализа он пригласил известного специалиста в области программных методов археофизических исследований – доктора Самиру Аль-Хатими из Университета науки и технологий имени Халифы в Абу-Даби. Самира, математик и разработчик алгоритмов пространственного анализа, была известна своими работами по визуализации скрытых структур в археологических памятниках Ближнего Востока и Северной Африки.

– Я создам для вас адаптивную программу на основе многоуровневой нейросетевой интерпретации георадарных и томографических данных, – объяснила Самира. – Алгоритм не просто выявит аномалии – он распознает их форму, плотность, соотношение с культурными слоями и сможет сопоставить находки с базой известных археологических структур.

Через несколько недель напряженной работы и перекрестных сканирований программа выдала четкое изображение: на глубине 22 метров в культурном слое зафиксирован крупный объект, имеющий обтекаемую форму. Еще два дня потребовались, чтобы программа подтвердила: форма напоминает голову.

– Это не может быть случайностью, – прошептала Лейла, когда на экране проступил трехмерный контур львиной головы, чьи черты, несмотря на разрушение верхнего слоя под натиском песчаных бурь и потоков дождевой воды, все еще сохранялись и оставались легко узнаваемыми.

– Львиная голова? – сказал Ричард, глядя на изображение. – Но как она оказалась под землей?

Ответ пришел от анализа структуры породы. Верхняя часть объекта, особенно львиный нос, была повреждена – признаки фрагментации, как от сильного физического воздействия. Возможно, шторма. Возможно, землетрясения.

– Она была отпилена, – сказала Самира, показывая срез. – След ровный. Значит, это было сделано намеренно. Возможно, в эпоху Хафры… скорее всего, ее адаптировали под облик фараона.

И тогда все посмотрели на Сфинкса. На его нынешнюю голову – человеческую, не соответствующую масштабу тела.

– Ее заменили, – тихо сказала Лейла. – Отпилили старую голову льва и поставили голову человека. Это было осмысленное изменение облика. Переписанная иконография.

Никаких раскопок они не начинали. Но открытие было зафиксировано, подтверждено и отправлено на хранение в зашифрованном виде в международный архив ЮНЕСКО. Команда покинула плато.

Сфинкс остался недвижим, как всегда. Но теперь его загадка стала еще глубже. Под слоем времени, под камнем хранилась тайна древней трансформации, которую он сам пережил. И которую, быть может, еще откроют. Когда настанет время.