Старик, несмотря на свои мрачные предсказания, всегда добавлял нотку надежды, говоря, что те, у кого чистые помыслы и чистая совесть, смогут спастись. Однако его слова редко воспринимались всерьёз. Люди, проходя мимо, либо смеялись, либо пожимали плечами, считая его очередным городским сумасшедшим. Но был один паренёк по имени Брэд, который, казалось, действительно слушал его. Брэд не был уверен в правдивости слов старика, но что-то в них его зацепило.

Однажды к старику подошёл парень лет двадцати с небольшим, с небрежно уложенными тёмными волосами, которые всегда казались слегка растрёпанными, будто он только что встал с постели или вышел из-под ветра. Его глаза, серо-голубые, словно отражающие небо перед грозой, всегда смотрели внимательно, с лёгкой тенью скепсиса, но в то же время с любопытством. Он носил простую одежду – тёмную джинсовку, потёртые джинсы и кроссовки, которые явно видели не одну тысячу шагов. На его левой руке была едва заметная татуировка – маленький символ в виде дерева, которое, как он однажды упомянул, означало для него связь с природой.

Брэд не был тем, кого можно назвать ярким или харизматичным. Он скорее был тихим, наблюдательным, предпочитая слушать, чем говорить. Но когда он всё же вступал в разговор, его слова всегда были взвешенными, иногда даже резкими, если он чувствовал, что собеседник говорит неискренне. Он не верил в лёгкие пути и не доверял громким обещаниям, будь то от политиков, активистов или даже таких странных личностей, как старик у фонтана.

Однако что-то в этом старике зацепило Брэда. Может быть, это была его искренность, или же сама абсурдность его слов, которая, как ни странно, казалась ближе к правде, чем всё, что Брэд слышал по телевизору или читал в новостях. Брэд не был наивным – он понимал, что старик мог быть просто сумасшедшим. Но в его словах была какая-то странная логика, которая заставляла задуматься.

Брэд часто приходил к фонтану после работы или учёбы, садился на скамейку неподалёку и наблюдал за стариком, который, как всегда, ходил по площади, обращаясь к прохожим. Иногда Брэд подходил к нему, задавал вопросы, спорил или просто слушал. Он не знал, верит ли он сам в то, что говорит старик, но эти разговоры стали для него чем-то вроде отдушины в мире, который казался ему всё более безумным и безнадёжным.

Однажды, когда старик говорил о том, что люди должны перестать бороться друг с другом и начать бороться за спасение планеты, Брэд спросил:

– А что, если мы уже прошли точку невозврата? Что, если всё, что ты говоришь, уже не имеет значения, потому что уже слишком поздно?

Старик посмотрел на него с какой-то странной смесью печали и надежды.

– Как тебя зовут?

– Брэд, – ответил парень.

– Ты прав, Брэд. Возможно, уже слишком поздно. Но даже если это так, разве это значит, что мы должны просто сдаться? Разве это значит, что мы не должны пытаться?

Брэд не ответил. Он просто сидел, глядя на воду в фонтане, и думал. Думал о том, что, возможно, старик был не так уж и неправ. И что, возможно, даже если шансов нет, всё равно стоит попробовать. Хотя бы ради себя. Хотя бы ради тех, кто придёт после.

И сказал:

– Даже если все люди вдруг станут чистыми в своих помыслах и прекратят конкуренцию, это не остановит инопланетян, если они действительно захотят что-то сделать. И даже если мы начнём заботиться о природе, уже слишком поздно что-то менять. Катаклизмы уже начались, и они будут только усиливаться.

Старик внимательно посмотрел на Брэда, его глаза словно светились странным внутренним светом. Он ответил:

– Ты прав, Брэд. Одних чистых помыслов и добрых намерений недостаточно. Но это лишь первый шаг. Если люди не изменят себя, они не смогут изменить мир вокруг. Инопланетяне… они не враги. Они лишь наблюдатели. Они ждут, чтобы увидеть, сможем ли мы сами понять свои ошибки и исправить их. Если нет, то наша судьба будет предрешена.