Этьен сунул наган в висевшую под мышкой кобуру и молча полез наверх по обрыву, осыпая из-под подошв мелкие камешки и цепляясь за пучки жесткой, как проволока, травы и торчавшие корни деревьев. Парень утонул, нет сомнений, а море не отдаст сейчас своей добычи. Потом, через некоторое время, раздутый труп всплывет.

– Ну? – подавая руку Этьену, чтобы помочь выбраться, нетерпеливо спросил Гришин и, поняв, что француз не слышит, почти прокричал. – Нашли? Нет?

– Нет. – Этьен нагнулся и начал отряхивать брюки. Вылез злой и грязный крепыш, сильно пнул ботинком камень. Проследив за его полетом, сплюнул и вразвалку пошел к машине.

– Поехали, – усаживаясь на заднее сиденье, прохрипел Гришин. – Неудачно все получилось.

– Чем же? – прогревая мотор, откликнулся крепыш. – Коллекцию взяли. А парень и так утоп…

Покинуть свое убежище Тоболин решился только в сумерках, убедившись, что его больше не ищут. С трудом выбравшись наверх, он, прихрамывая, поплелся по дороге, ведущей в город…

Сарычева удалось отыскать лишь к вечеру следующего дня, в игорном заведении «Гамбургский петух». Тринадцать часов понадобилось Евгению, чтобы наконец точно установить, где играет Павел Петрович. Хмельной, он сидел за игорным столом, не спуская глаз с ловких рук банкомета, тасовавших карты. Рядом с Сарычевым лежала большая куча жетонов – он был в крупном выигрыше.

В комнате сизыми слоями плавал табачный дым, лица игроков казались застывшими гипсовыми масками – похоже, они играли уже несколько суток подряд. Кроме Сарычева за столом сидели два подтянутых и, видимо, весьма богатых голландца, невозмутимый китаец в дорогом европейском костюме и супружеская пара – судя по их возгласам, французы.

Почувствовав на плече чужую руку, Сарычев чуть повернул голову и, узнав Евгения, приветливо улыбнулся:

– А, это ты! Подожди, я сейчас.

– У меня очень важное дело, – наклонившись к уху Павла Петровича, жарко зашептал Тоболин, боясь, что ему не удастся вытащить бывшего есаула из-за игорного стола. А это так необходимо, просто жизненно важно!

– Подожди минутку, дружок, – Сарычев мягко снял руку Евгения со своего плеча. – Посиди пока, я скоро.

Он мотнул головой в сторону диванов, где отдыхали игроки, и снова впился взглядом в руки банкомета. Тоболин уныло поплелся к диванам и сел – придется ждать. Спорить с Павлом или настаивать на своем абсолютно бесполезно. Это он уже знал по собственному опыту.

Банкомет – редковолосый, пожилой человек в смокинге – сдал карты. Французы зашептались, глава семейства то и дело вытирал скомканным платком градом катившийся со лба пот. Его супруга кривила напомаженный рот и шепотом что-то доказывала мужу. Голландцы заговорщически переглянулись. Китаец сохранял невозмутимое выражение лица.

Евгений видел, как напряглась спина Сарычева, но потом он внезапно расслабился и откинулся на спинку кресла.

– Пароли! – решившись, громко крикнула француженка, увеличивая первоначальную ставку вдвое.

Китаец довольно улыбался. Голландцы согласно закивали:

– Пароли пе! – буркнул один из них, не вынимая изо рта зажатой в руках трубки. Ставка поднялась вчетверо, но Сарычев упорно молчал.

– Атанде? – вопросительно поднял брови работавший на игорное заведение банкомет, предлагая не делать больше ставок.

– Приставлю мазу, – неожиданно заявил Павел Петрович, еще поднимая ставку. Все посмотрели на него.

– Играем? – спросил банкомет. Что за игра сегодня, черт бы ее побрал? Деньги кочуют из одного угла стола в другой, с легкостью меняя хозяев. А ставки! Бог мой, какие ставки! Почти состояние.

– Играем мирандолем? – на плохом французском предложил второй голландец, видимо, надеясь, что его предложение примут и ставки более не станут увеличивать. И так риск велик!