Другу – шестьдесят. И, конечно, наша пенсионная братия устроила чайный сабантуй – как всегда у аптекаря Будовнича. Он жил в центральном районе Ташкента, у метро. Но не думайте, что мужчинам нашего возраста делать нечего, кроме как чаёвничать день и ночь. А воспоминания? А несбывшиеся мечты? Отработали за две жизни и войну отпахали… Но в воспоминаниях всё как-то не так! А могло быть и лучше.

И говорили в тот вечер, вроде бы обо всём: статья в «Вечёрке», кино, театр, анекдоты. Ну, как всегда… И решили мы, что мы – представители прошлого века – лучше, чище. Так оно и есть. Нет, серьёзно. В наше время любовью не торговали. И с нами не торговались. А теперь?.. Не продаётся только то, что не покупается. Всё – на продажу – совесть, молодость, любовь!

Вот Павел (для чужих – Иванович) – седовласый красавец – и сейчас был бы им конкурентом. А что жизнь не удалась, что счастья не было, что жена – мегера властная. (Слава Богу, развелись.) Что любовница у него молодая, которой квартиру купил и любить научил – будущей старости его побоялась, бросила. Зато другая дама донимала, не давала покоя, мешала «раку-отшельнику» в его однокомнатной пещере одному искать смысл жизни…

А последняя любовная история началась в прошлом году. Соседи Павла, этажом ниже, переехали. Недели через две, поднимаясь по лестнице, он встретил новую хозяйку квартиры. Строгая молодая женщина открывала входную дверь. Павел Иванович поздоровался. Она сухо ответила. Через несколько дней он позвонил ей по телефону. Женщина разговаривала с ним кокетливым тоном, не узнала, решила, что беседует с молодым человеком. А голос у нашего Павлуши был, что надо: низкий, мурлыкающий и отстранённый, в общем, гипноз. Ну, знаете, как они любят…

Кстати, о голосе: Павлуша – не без греха, подслушивал её телефонные разговоры с мамочкой, у него была параллельная линия.

– Мама я покупаю дочке пианино за двести рублей, «Белорусь», чёрное, в приличном состоянии. Да, Павел Иванович договорился.

– Доченька, ты уж поблагодари его от моего имени. Приготовь ему поесть что-нибудь вкусное, сходи для него за покупками. Ему тяжело, он ведь пожилой человек.

– Да, да, конечно, мамочка. Я и деньги у него одолжу.

– Смотри сама, удобно ли?

– Удобно. Он сам предлагал…

Через неделю.

– Мамочка, Пал Иваныч сделал мне зеркало в ванной. Он такой внимательный человек, бескорыстный. Представляешь, вчера сосиски принёс целых два кило. Обедали вместе. В театр приглашал. А сегодня пришёл грустный такой, чуть не плакал. Хотел поговорить, а сам сидит и молчит. А потом посмотрел так жалобно и шёпотом выдавил: «Выходи за меня замуж. Понимаю, я стар для тебя. Но у меня квартира. Всё тебе оставлю. Обмен сделаем: две однокомнатные на четырёхкомнатную в кирпичном доме. Денег у меня много, вот смотри…» – Представляешь, мама, вытащил из кармана четыре сберкнижки! «Здесь пятьдесят тысяч. Накопил за всю жизнь! Всё тебе отдам. Завещание на тебя оформлю. Родственники только и ждут моей смерти, чтобы деньги им достались. Никогда мне не помогали. Они меня ненавидят. А я лучше дорогому человеку их оставлю. Вот двести рублей, возьми. Завтра отдай за инструмент. А хочешь, я куплю новый, самый лучший. У тебя дочь растёт, пусть учится. Полюбил я её от всей души, как тебя – всем сердцем».