Он достал из кармана флешку, маленький черный прямоугольник, содержащий в себе, по словам игумена, ключ к падению Ирен. Пальцы невольно сжали его. Что там? Компромат? Доказательства предательства? Или просто набор данных, способный сломать систему, на которой держалась ее власть?

Он начал вспоминать, как две недели назад на одном из её выступлений произошла стычка. Президент стояла за трибуной, ее голос, усиленный микрофонами, эхом разносился по площади. Речь лилась плавно, слова были выверены, каждое предложение несло в себе заряд уверенности и решимости. Внезапно, из толпы вынырнул молодой человек. Вскинув руку, он перебил президента резким, почти вызывающим вопросом: «Госпожа президент, как вы можете говорить о справедливости, когда ваша политика ведет к обнищанию народа?»

Зал замер. Президент, не дрогнув ни единым мускулом, выдержала паузу. В ее взгляде мелькнуло что-то неуловимое, словно она просканировала бунтовщика насквозь. Затем, с невозмутимым спокойствием, она ответила: «Молодой человек, ваш вопрос справедлив. И я понимаю вашу обеспокоенность. Но справедливость – это не статичное понятие. Это постоянный поиск баланса между необходимостью и возможностью. Моя политика направлена на долгосрочное развитие, и да, в краткосрочной перспективе она может вызывать трудности. Но я уверена, что плоды нашего труда ощутит каждое поколение.»

В голосе президента звучала убежденность, подкрепленная железной логикой. Вопрос молодого человека, казалось, растаял в воздухе, растворившись в ее мудром ответе.

Гидеон уже знал Ирен. Не близко, но достаточно, чтобы видеть ее искренность. Она не была безупречной, совершала ошибки, но всегда действовала в интересах Вальгории. По крайней мере, так казалось. А может, он был ослеплен ее харизмой, её умением убеждать?

Решение нужно было принять быстро. Завтра. Или он должен поверить Игумену и ордену, рискуя погрузить Вальгорию в хаос, или он должен отбросить флешку и довериться собственному чутью. Он смотрел на реку, и вдруг понял, что выбор не так прост, как кажется. Ведь на кону не только судьба Ирен, но и судьба всей Вальгории.

***

Дворец охраняли дроны, но Гидеон знал их алгоритмы – он сам когда-то писал код для них.

Через вентиляцию.

Через спящие камеры.

Через потайную дверь, которую добавили еще при Драговиче.

И вот он в ее покоях. Гидеон замер на пороге.

Комната была залита мягким светом лунных ламп – не тех холодных голубоватых, что стояли в коридорах дворца, а теплых, почти янтарных. Воздух пах лавандой и чем-то еще – ванилью, может быть?

Он шагнул внутрь, стараясь не дышать.

Стены: не золото и мрамор, а простые деревянные панели, покрытые тонкой резьбой – горные цветы Вальгории.

Свечи: не восковые, а биотехнологичные – мерцающие без огня, с ароматами, меняющимися от времени суток. Сейчас пахло «ночным покоем» – смесь лаванды и кедра.

Кровать: массивная, из белого дерева, с льняным бельем и одной подушкой. Никаких роскошных шелков, никаких балдахинов.

И она… Ирен лежала на боку, одна рука под щекой, другая – на одеяле.

Ее густые черные волосы, обычно собранные в тугой узел, рассыпались по подушке, как река. Ресницы – длинные, не накрашенные – чуть дрожали во сне. Губы, лишенные привычной помады, казались мягче, уязвимее.

Гидеон невольно шагнул ближе.

«Черт…»

Он пришел убить. Пришел отомстить. А теперь стоял, как вкопанный, глядя, как грудь ее медленно поднимается в такт дыханию. И она… казалась беззащитной. Спящая женщина, умиротворенная и далекая от той расчетливой бизнес-леди, которую он знал. Той, что разрушила его жизнь, растоптала его мечты, оставила лишь пепел и жажду мести.