Пришли, Татьяна Ивановна нас усадила и короткую лекцию прочитала про то, что государство наше новый проект проводит в жизнь, и мы его значит должны поддерживать и исполнять. Разъяснила Ивану Ильичу, что надо подпись поставить, что он согласен с существующими границами и положением забора.

Иван Ильич выслушал что-то смекнул и однозначно высказался:

– И не хера-то я не подпишу!

Татьяна Ивановна сделала вид, что не слышала бранного слова, и продолжила ровным голосом:

– Это почему же, Иван Ильич? Вы что, не согласны с тем, как сейчас забор стоит?

– Подпишешь тут у вас чего-нибудь, и себе же боком выйдет!

– Что же вам выйдет боком? – терпеливым голосом продолжала диалог Татьяна Ивановна.

Иван Ильич аж подпрыгнул от негодования, и стало ясно, что силы в нем еще гуляют молодецкие, и почти закричал:

– Саш, ты что, стало быть, не помнишь, мы с тобой забор этот ставили! Я тебе говорю – отступи от своего сарая сантиметров 20 на мой участок, а в другом конце также сдвинем забор в твою сторону: и тебе, и мне удобнее будет. Ты помнишь?

Я, честно говоря, забыл этот эпизод, и подивился, что Иван Ильич помнит такие мелочи через столько лет. И сказал:

– Точно, вроде было такое.

– Вот, – сказал Иван Ильич, как бы уличая меня в том, что я сам об этом председателю ничего не рассказал, – было, значит, все-таки? Вы вот зафиксируете сейчас в вашем кадастре этот забор. А по закону все совсем не так.

– Так у вас теперь меньше земли стало, или вам не нравится, как забор стоит? – спросила Татьяна Ивановна. – В чем проблема то?

– Проблема в принципе, – сказал Иван Ильич. – И не просите, не подпишу я вашу бумагу и все.

– Ну вот вы сейчас не подпишите, а потом будете свой участок приватизировать, и вам соседи не подпишут – что же хорошего?

– И так проживу, – сказал Иван Ильич, – мне недолго осталось, не вижу смысла потакать вашим фокусам. И просить кого-то подписи мне ставить никогда не стану, плевать я хотел на ваши подписи.

Татьяна Ивановна (а она не просто умная женщина, но еще и психолог) сделала паузу и вдруг спрашивает:

– Иван Ильич, как, огурцы-то уже солили в этом году?

Иван Ильич прищурился, ища подвоха. Я молчал.

Через пять минут Иван Ильич вел на свой участок председателя, я через сетку видел, как он обстоятельно показывает, где у него что посажено, что как растет, выдавал секреты, хвалил свою малину. Прошло минут пятнадцать, прежде чем они зашли в дом, потом Татьяна Ивановна вышла из его дома, вышла из калитки Иван Ильича и вошла в мою – в руках она несла подписанный лист. Она отдала мне листок с корявой подписью Ивана Ильича, купленной пятью минутами внимания к его посадкам. В этот момент она мне напоминала воспитательницу детского сада.

***

В то лето Иван Ильич приехал не в мае, как всегда, а только в конце июня. Я уже слышал, что он перенес операцию. На вид осунулся, похудел.

– Как Вы, – спросил я, увидев его впервые в новом сезоне сквозь нашу общую сетку

– Ничего, – сказал Ильич, – вот приехал поправлять здоровье.

– Как больница, в которой вы лежали, как врачи?

– Как, Саня, везде жулики, – ответил он в своей обычной манере. – Не столько хотят тебя вылечить, сколько на тебе заработать.

Прошло пару недель, Иван Ильич вроде как ожил, бледность ушла. Даже похвалился мне, что смог рюмашку махнуть. В тот же, кажется, день работал я вечером за своим верстаком и заклинила у меня гайка на болгарке, так затянулась, что никак ее свернуть не могу. Позвал жену, но какое там, она к слесарным делам совершенно не приспособлена. И говорит мне:

– Ну ты придумал тоже себе помощницу, иди вон к Иван Ильичу.