Завороженный этим необычным движением, Алексей не сразу заметил, что в мастерской стало происходить что-то странное. Свет ламп словно потускнел, а звуки остальных часов начали затихать, будто их заглушало невидимое одеяло. Воздух загустел и стал вязким, как мед, а предметы по краям поля зрения приобрели легкую голубоватую дымку. Алексей моргнул, пытаясь прояснить зрение, но странное ощущение только усилилось.

А затем он услышал это – тихий женский смех, доносящийся словно издалека. Знакомый смех, от которого сердце пропустило удар.

– Лиза? – пробормотал он, резко поворачиваясь к зеркалу в углу комнаты.

Темная ткань, которой оно было задрапировано, медленно соскальзывала на пол, словно невидимая рука стягивала ее, обнажая отражающую поверхность. В полированном стекле Алексей увидел не себя, а размытый силуэт женщины с рыжими волосами, стоящей у окна – окна их старой квартиры, а не мастерской. Она смотрела на что-то за пределами отражения и улыбалась той самой улыбкой, которую он так отчаянно пытался сохранить в памяти.

– Лиза! – уже громче позвал он, вскакивая со стула и делая шаг к зеркалу.

В этот момент золотые часы на столе издали странный звук – не тиканье, а высокий, почти ультразвуковой писк, от которого заложило уши. Голубоватое свечение механизма стало ярче, и внезапно одна из миниатюрных шестеренок лопнула с тихим щелчком. Стрелки замерли, а изображение в зеркале растаяло, словно утренний туман под лучами солнца.

Алексей стоял посреди мастерской, судорожно глотая воздух. Что это было? Галлюцинация от усталости? Игра света? Или что-то, связанное с этими проклятыми часами? Он обернулся к рабочему столу и с ужасом увидел, что золотой корпус часов теперь был покрыт тонкой сеткой трещин, словно фарфоровая чашка, готовая рассыпаться от малейшего прикосновения.

Дрожащими руками он поднес часы к лампе. Трещины на корпусе складывались в узор, удивительно напоминающий паутину, а в центре циферблата образовался крошечный, почти микроскопический разрыв, через который проглядывала абсолютная темнота. Не тень и не отсутствие света, а именно темнота – плотная, осязаемая, словно кусочек ночного неба, заключенный в металлический корпус. И из этой темноты на Алексея смотрело что-то – он не видел этого, но чувствовал взгляд так же ясно, как ощущал биение собственного сердца.

«Часы чувствительны к обращению», – вспомнил он предупреждение Веретенникова и похолодел. Что он наделал? И что будет, когда странный посетитель вернется за своей собственностью?

Алексей осторожно положил часы обратно в коробочку и захлопнул крышку, словно пытаясь запереть то, что находилось внутри. Но ощущение чужого взгляда не исчезло. Оно переместилось, и теперь он чувствовал его затылком – словно кто-то стоял прямо за спиной, невидимый, но бесконечно терпеливый.

Медленно, преодолевая сопротивление собственного тела, Алексей повернулся. В углу мастерской, там, где раньше было только зеркало, теперь клубился сгусток темноты, имеющий очертания человеческой фигуры. Из этой тьмы на него смотрели два голубоватых огонька, похожих на отблески света на металлических шестеренках странных часов.

«Алексей Северин, – произнес голос, который не был звуком, а скорее мыслью, возникшей прямо в его сознании. – Наконец-то ты открыл дверь. Мы так долго ждали».

Темнота сделала шаг вперед, и мир вокруг Алексея начал крошиться, как битое стекло.

========== Глава 2. Ложная память ==========

Алексей отшатнулся, тщетно пытаясь опереться о стол позади себя. Пальцы скользнули по полированной поверхности, сбрасывая на пол металлическую коробку с деталями. В обычной ситуации его бы встревожил этот звон драгоценных для работы крошечных шестеренок, разлетающихся по деревянному полу, но сейчас он не мог оторвать взгляда от темной фигуры, неумолимо надвигающейся из угла комнаты.