– Войдите!
Входит человек, до макушки закутанный в шарф, хочет вломиться в холл, не выдерживаю:
– Э-э-э… вообще-то, раздеться можете там, в прихожей…
Перчатки летят на пол, вслед за ними стремительно развязывается шарф, тоже соскальзывает на коврик в прихожей, клетчатое пальто долго расстегивается, наконец, падает на вешалку, – остаются только высокие сапоги со шнуровкой, которые смущенно топчутся у двери.
– Э-э-э-э…
Шарф смущенно сжимается, выскальзывает за дверь, вслед за ним улетает шляпа, подхваченная ветром, ботинки еще немного топчутся у входа, наконец, вышагивают прочь по ступенькам крыльца, увлекая за собой пальто, которое еще цепляется за вешалку, не хочет уходить из тепла. Спохватываюсь, бросаюсь к перчаткам, хочу сунуть им чашку горячего чая, перчатки уже упархивают…
Черт…
– Уж могли бы и помочь в самом-то деле… укоризненно бормочет телевизор.
– Ну… кто ж знал, что я, получается, не разрешил им входить… они и не вошли, и не рассказали мне, что с ними…
…неловкая пауза нарушается бряканьем колокольчика, облегчено выдыхаю:
– Входите!
Вхожу, осторожно оглядываюсь, чтобы не свалить что-нибудь в коридоре, а то люблю я это дело, вешалки и я – понятия несовместимые. Осторожно разуваюсь, спохватываюсь, что надо бы поздороваться, э-э-э…
– Э-э-э… Добрый вечер…
Смотрю на посетителя, киваю:
– Добрый.
– Я… – устраиваюсь в кресле, задним числом спохватываюсь, что надо было спросить разрешения, плюхнулся тут в уличных джинсах на кресло, которое помнит еще…
…джинсах на кресло, которое помнит еще коронацию Короны и восстание Восстания. Стараюсь не показать виду, спрашиваю как можно спокойнее:
– Слушаю вас.
– …слушаю вас.
– М-м-м…
– …не хотите рассказать о себе? – спрашиваю себя, смотрю прямо в глаза.
– Боюсь… боюсь, я к этому не готов…
– И не готовы рассказать, откуда вы приехали в городок?
– Боюсь, что нет.
– И не хотите признаться, что делали до того, как обустроились в маленьком домике на углу угла, и назвали себя якобы психологом?
– Нет… нет… убирайтесь!
– Уважаемый, вы не можете выгнвать самого себя…
– Вон… вон отсюда! – нашариваю в столе Глок, ну где же ты, где-где-где, так, наконец-то – выпускаю всю обойму в ненавистное мне лицо, со звоном и грохотом разлетаются осколки зеркала, остаюсь наедине с… наедине с собой, ничего не меняется, напрасно пытаюсь убежать от себя…
Эпилог
Ну а теперь поговорим про вас.
Да-да, про вас.
Не делайте вид, что вы не понимаете, что происходит. Да, я обращаюсь к вам, вы же пришли ко мне на прием, не так ли?
Расскажите о себе.
Нет, вы расскажите о себе всю правду, а не то, что вы рассказываете сами о себе, чтобы обмануть себя.
Ах, вы не знаете? Ничего. Я напомню вам ваше прошлое, ваше настоящее прошлое, вот оно, кстати, выходит с кухни, помешивая кофе с тремя капельками сентября. Теперь вы вспомнили, что вы натворили? То, в чем вы не хотите признаться даже самому себе?
Я уже знаю, что вы сделаете сейчас, вы возьмете меня, вернее, книгу про меня, бросите в очаг, будете смотреть, как огонь перелистывает страницы, жадно читает, одновременно пожирая историю про меня. И вы все забудете до того момента, как вам снова не попадется история обо мне, и вы с интересом начнете читать, и снова вспомните правду о себе, и снова бросите меня в очаг, уже проходили, знаем…
…из-звините.
Из-вините пожалуйста… я… я ошибся.
Ну, все ошибаются, вы же знаете?
Вот и я тоже… из-звините.
Вы ничего такого не натворили.
Еще не натворили.
Все еще впереди, вы еще сделаете это, а потом вам придется удариться в бега, а потом осядете в маленьком городке, снимете дом на углу угла, откроете практику… ну, например, психологическую, все равно никто не узнает, что вы ни разу не психолог, это же так просто, сидите себе, делайте вид, что что-то записываете, говорите всякое – да, понимаю, понимаю, – и все будут думать, что вы и правда, психолог, вы даже неплохо устроитесь в городке, со временем выкупите дом, даже сможете позволить себе бутылочку осени, из которой будете наливать пару капелек в кофе по утрам в воскресенье. Иногда к вам будете приходить вы сами, напоминать о том, что случилось – и в гневе прогонять самого себя. А однажды к вам придет огородное пугало, и…