Покачиваясь с пятки на носок, Перчин некоторое время задумчиво смотрел на меня, а я пыталась справиться с охватившим меня волнением.

– Как же так, Марьяна Игоревна… – Он нахмурил густые брови и покачал головой.

– Не понимаю, куда он мог деться…

– Надо найти, Марьяна Игоревна, очень надо!

– Сделаю всё возможное. И невозможное тоже, – пообещала я.

Перчин сложил руки за спиной и подался чуть вперёд.

– Я должен кое-что сказать вам, Марьяна… Игоревна. Дело в том, что должность администратора, на которую вы претендуете… – начал он, но тут у меня зазвонил телефон.

Я вздрогнула от нехорошего предчувствия и нажала сброс. Но через секунду телефон зазвонил снова. Я опять сбросила звонок. Абонент не определился, номер был мне не знаком.

– Наверное, опять из банка, кредиты предлагают! Или мошенники! – пробормотала я, размышляя над тем, что сейчас услышу. Собственно, я уже примерно представляла, что хочет сказать Перчин. Должность администратора я занимала временно, то есть была на испытательном сроке. И кажется, испытания я не выдержала.

Однажды я вцепилась в эту работу и теперь очень боялась её потерять. И на это у меня были вполне объективные причины, о которых, разумеется, я не собиралась ставить в известность своего шефа. Знай он о том, что сподвигло меня прийти в бюро, а перед этим буквально «пасти» беременность Кати, уверена, он был бы в шоке. Но где шок и где Перчин? Нет, я не могла подставить его, поэтому старалась изо всех сил. Правда, похоже, напрасно.

Мой телефон снова разразился птичьей трелью.

– А может, это что-то личное? – спросил заинтригованный происходящим Перчин. – Вы ответьте.

– Простите, ради бога, Денис Александрович… – вспыхнула я. – На работе не может быть никакой личной жизни!

– Вот как? – удивился шеф.

– Так и никак иначе!

Перчин помолчал, разглядывая мои старенькие, но очень удобные босоножки, а затем сказал:

– Марьяна Игоревна, я хотел с вами поговорить о…

Мой телефон снова зазвонил, и я, уже порядком издёрганная, подняла палец, останавливая его, и рявкнула в трубку:

– Слушаю!

Перчин вздрогнул и потёр высокий лоб, явно обескураженный моим поведением. Откуда ему было знать, что и мои нервы уже на пределе?

Собственно, на этом можно было и закончить аудиенцию, но я как дура продолжала стоять посреди его кабинета и отвечать на вопросы совершенно незнакомого мне мужчины:

– Да, это Марьяна Игоревна Шестакова! Что? Кто? Зачем?.. Д‑да, конечно. Поняла…

Выключив телефон, я судорожно перевела дыхание.

– Вы закончили? – спросил Перчин. – Я могу продолжать?

– Я закончила и всё понимаю, Денис Александрович. Вы совершенно правы. Эта работа не для меня.

– Может, вы позволите мне самому озвучить свой текст? Между прочим, я готовился.

Я кивнула, тем временем пытаясь переварить только что услышанное по телефону.

– Обычно я не беру людей с улицы, – начал он издалека. – Но Катерина уверила меня, что…

При других обстоятельствах я сказала бы ему о том, что ничто – ни пожар, ни наводнение, ни вообще любые природные и житейские катаклизмы не способны вывести меня из строя и заставить покинуть боевой пост. Что я буду продолжать наращивать мощь и умения, но сейчас вдруг осознала всю бессмысленность своих надежд.

Он что-то говорил, а я никак не могла сосредоточиться на его словах.

Более того, я должна была признать окончательно и бесповоротно, что будущего рядом с шефом у меня не будет. А страдать изо дня в день от невозможности открыться в своих чувствах к нему, то ещё наказание. Думать о нём и изнывать от желания, случайно касаться, подавая кофе или бумаги на подпись, вздрагивать от его низкого голоса и краснеть от случайного взгляда – всё это одновременно окрыляло и низвергало меня в пучину мучительной безответной страсти.