Сейчас во мне воюют два существа. Одно говорит, что я сошла с ума и меня нужно долго и нудно лечить. Другое – милое и доброе, с соплями и слюнями, доказывало, что все свои обещания нужно исполнять! Кем я сейчас являюсь, на самом деле известно только Богу.

Ночь – это самое прозрачное время суток. Все, что происходило или произойдет, все оголено и лежит на поверхности. То, что ты не успел обдумать днем, оценить, просчитать, – тебе представляется такой шанс ночью. Обожаю ночь. Это время как сито. Где просеиваются дела и проступки. Ночью можно быть самим собой, не притворяться, и главное, не бояться никого и даже ничего.

Я закрыла за доктором дверь. Мы опять вызывали скорую помощь для тети Иры. Ей поставили успокоительный укол, для того чтобы она немного отдохнула, поспала. Я посидела возле кровати, потом пошла в ванную, почистила зубы и умылась. Постояла возле зеркала…

Вот так же в прошлом году, мы с Серегой стояли в ванной комнате нашего одноклассника Валика Баранова после его похорон. Валик повесился. Просто так, без особых причин. Повесился в своем доме вечером после работы. Причем у него была семья, маленькая дочь и любимая жена. Он был женат на нашей же однокласснице, Наталье. Это было непредсказуемо и необъяснимо. Похоронив и помянув друга, мы с Серегой помогли Наталье, потом просто зашли помыть руки в их ванную. Сергей долго намыливал руки, потом долго смывал пену, при этом я обратила внимание, что он не хочет смотреть в зеркало. Зрачки его медовых глаз были черного цвета, а дыхание то и дело сбивалось.

– Серый, тебе плохо?

– С чего ты взяла?

– Ты на кладбище выглядел лучше.

– Да нет, все вроде нормально. А ты правда ничего не видела?

– Вижу. Вижу, что ты бледный, как бледная поганка. У тебя дрожат руки и пот течет. Хотя здесь достаточно холодно.

– Нет, не то. Значит, мне тоже показалось.

– Что показалось?

– В зеркале. Правда не видела?

– Да говори ты. Что ты видел в зеркале?

– Я видел, как забивают гвозди в крышку гроба.

– Ну да, было сегодня.

– Нет. Я видел это из своего гроба. Лежа в гробу, я наблюдаю, как меня закрывают крышкой и забивают гвоздями. Вррр. Отвратительная традиция. Ну кого боятся? А если человек очнется и захочет пойти домой…

– А где ты это видел?

– Да тут, в зеркале…

Тогда я не придала этому значения. Просто списала на эмоции. Подумала, что мой друг был впечатлительным и сентиментальным. А сейчас я всматриваюсь в чужое зеркало в надежде увидеть. Хоть что-нибудь, что даст какую-то подсказку. Но все предметы были предельно молчаливы. Жаль.

Юля заснула в комнате с тетей Ирой. Мы же, поговорив с Жориком о Сереге, сделали себе постели. Жорик лег на кресло, подставив под ноги стул. Я села за компьютер, понимая, что спать, скорее всего, не смогу. Но если все-таки сон меня сморит, прилягу на кровать моего друга. Жорик начал дремать, я прочитала новости, посмотрела фото, которые висели у Серого на рабочем столе. Ничего особенного. Но странные для фото композиции: угол панельного дома, пустырь возле старой кочегарки, частный дом. Я пересматривала их одну за другой и никак не могла сообразить, что их связывает или что на них такого, что могло заинтересовать моего друга. Я допускаю, что это может быть просто его воспаленное воображение. Но в свете последних событий, воображение ли? Может, Серега видел то, что недоступно моему взору. Хочется разобраться. Но многие меня осудят, узнав, что я занимаюсь такими глупостями, как выяснение подробностей странного поведения наркомана. А с другой стороны, я ничего никому не должна и не обязана объяснять. Серега – мой друг. И я хочу выяснить, что случилось в его жизни в последнее время. Почему он оступился, не верю в то, что он пытался мне доказать в моем обмороке. Он не такой. Да, я много про него не знала, но я была рядом в трудные времена, и он никогда даже словом не обмолвился, что ему что-то хотелось попробовать. Он никогда не осуждал тех, кто был зависим. Мы говорили на эту тему сотни раз, но это не касалось нас. Это было за гранью, где-то, но не с нами.