…И вот уже снег сияет, снег кружится, снег надает большими хлопьями, снег танцует, танцует, танцует… Играет в школе вальс, огни, огни, смех, смех, новогодний бал… Я спешу туда, я волнуюсь, я несу в душе ее образ, ее – не знаю точно, чей… Новый год, волшебная ночь, обновление, надежды… «Иные в сердце радости и боли, и новый говор липнет на язык…»

День закончился приключением. Дым коромыслом.

Система сушки дров в духовом шкафу, самообслуживание печки, которой я гордился, оказалась с крупным изъяном. Оказывается, дрова, уже чуть подсохшие на кухне, в шкафу могут загореться, а не просто поджариться «до корочки». Так и случилось. Я почувствовал запах дыма и услышал потрескивание из шкафа. Открыл. И обнаружил, что дрова горят. К самой жаркой, примыкающей к топке стенке, где и сырые-то обугливаются, я сдуру положил тонкую палочку и порядком подсушенное сосновое полено, которые и занялись… Пока я раздумывал, как бы это их оттуда извлечь, под действием обильного притока воздуха слабо горевшие поленья запылали, огонь перекинулся на соседние, а отвалившаяся кора подожгла нижний рад. Все произошло очень быстро – я и раздумывал не более десяти секунд. Но теперь я по-настоящему растерялся, и через полминуты в шкафу бушевал настоящие пожар. Пришлось схватить висящее над печкой полотенце и, плюнув на опасность ожогов, вытаскивать поленья по одному, бросать на пол, затаптывать, а полыхавшие отправлять в топку.

Через три минуты пожар был ликвидирован. Полотенце наполовину сгорело, тапочки обгорели, пол покрылся слоем золы, я задыхался в дыму, но опасность миновала!

Так закончился сегодняшний день. Длинный день, отданный армии…

Он начался построением в восемь утра в темноте и тумане. Если бы командир не включил фары своей «Волги», он бы не смог прочитать плановую таблицу. Будут полеты, не будут – не ясно. А раз ясности нет, предполетная подготовка проводится. Значит, развози аккумуляторы, задвигай их в отсеки, закрепляй контровочной проволокой, поднимайся в кабину, включай наощупь освещение, проверяй напряжение аккумуляторов, крепление приборных досок, заводи часы, устанавливай на «ноль» стрелки высотомеров… У нас, группы АО, работа всегда есть. На 55—ой машине никак не могу вставить в отсек аккумулятор. Темнотища! А фонарик я до сих нор не удосужился приобрести. Сознавая, что делаю глупость, зажигаю спичку и лезу с ней в отсек. Конечно, на меня сразу же орут. Гашу спичку и молчу, сатанею потихоньку с этим аккумулятором…

Управились, прокрутили машины, но к десяти, к началу полетов, туман еще больше сгустился. Не летать сегодня, ежу понятно, но отбоя нет, и работы полно – неисправности. Погода, погода…

Вчера на предварительной подготовке обнаружили: на 65-ом выбивает АЗС строевых огней. Вчера же вскрыли плафоны, удалили влагу, заменили подозрительные лампочки. Но при прокрутке дефект повторился. Где-то короткое замыкание. Где? Отключаем все плафоны хвостовой балки, оставив плафоны на плоскостях. Дефект не проявляется. Значит, короткое на балке. Сидим с Игорем Градовым в хвосте, думаем. Методику разрабатываем. Ага, можно сделать так: присоединять плафоны по одному, начиная с первого, ближайшего. Подключаем первый – КЗ нет, второй – нет, третий… есть! Громов лезет на балку и вскрывает плафон. Вроде, нашел, говорит он, но не очень уверенно. Что-то подгибает, подправляет. Ставит плафон на место. Включаем. КЗ… Снова отсоединяем третий плафон, и короткого нет. Но сам плафон в порядке! Неужели дело в штепсельном разъеме между вторым и третьим плафонами? Разбираем разъем. Грешить на него нельзя: он сух и чист, без малейших следов подгара. Начинаем осматривать провода. Дергаем их, тянем, только что не нюхаем, но на них тоже грешить нельзя. Снова включаем, и снова короткое. Что за черт!