Это была рыжеволосая, одетая по последней моде, женщина, с ярко накрашенными губами.

Так Тонька, изменив свою внешность, убила сразу двух зайцев. Она соответствовала последней моде, и даже сама себе она теперь не походила на того маленького «негодяя» с такими же волосами, как у неё прежде, глядящего на неё с раздражающей её любовью, злящего её этим безмерно. Ведь она не могла ему ответить тем же, так как это чувство было ей совсем не знакомо и злило её в других своей пугающей непонятностью.

Глава 3

Первая рыбалка

Прошло много лет. Слава заканчивал десятый класс вечерней школы, готовясь к службе в армии, как и отец.

Все эти годы отец Славки болел, он комиссовался из армии и устроился машинистом в соседнюю котельную.

После работы он приходил грязный и усталый, быстро мылся и ложился на кровать.

В их комнате всё было по старому, только когда-то светлые обои тётка переклеила,

сменив их на ядовито-зелёные. В комнате стало темно и неуютно. Красивые, тюлевые накидушки исчезли с кровати в нижний ящик комода и никогда больше оттуда не доставались.

Окурки заполняли к вечеру всю пепельницу и пепельно-никотиновый дух просмолил всё в комнате, окончательно вытеснив еле уловимый запах духов, когда-то заполнявший всю их светлую и счастливую комнату.

Отец так и не получил квартиру, посчитав это не возможным для себя, а потом вопрос отпал сам собой.

Теперь в этой небольшой, тёмной, прокуренной комнате с печным отоплением и с дымящей часто печкой, жило четверо взрослых людей, отчего комната стала совсем маленькой.

Тётка, приходя с работы, ругалась на отца, открывала форточку и гоняла Славку и своего сына, рассевшихся с книжками за столом.

Вместо красивой скатерти стол уже давно застилался клеёнкой, которая быстро протиралась и облезала на углах.

На ужин была жареная картошка и пирожки с повидлом, по-прежнему приносимые тёткой с работы. Славик привык к ним и полюбил их, но иногда во сне ему чудился запах тех пирогов его детства, маминых пирогов. Тогда Славик не хотел просыпаться и до последнего лежал с закрытыми глазами, полными слёз, в постели на своём прежнем топчане за печкой.

Вечерами и в выходные Славка уходил на рыбалку, где сидел до темна на своем излюбленном месте, в амбразуре старинной немецкой крепости, нависшей над большим озером в центре города.

Давным-давно, когда Славик немного подрос и понял, что он уже большой и скоро пойдет в школу, он полюбил гулять по этой крепости рядом с их домом, частенько забираясь на её верхние ярусы, прячась между зубцами старинной кладки.

Худенький, он садился там и сливался с потемневшими от времени кирпичами. Он часами наблюдал за рыбаками, ловко вытаскивающими большие, сверкающие рыбины и мечтал, что, когда вырастет большой, он выловит самую большую и красивую рыбину. Принесёт её домой, пожарит и его папка выздоровеет, станет снова командиром и мамка вернётся к ним.

Он бродил целыми днями по этой крепости, облазив её всю вдоль и поперёк, пролезая там, где взрослые решались лишь посмотреть или просунуть руку.

Он знал, что никто до вечера не спохватится его, он привык быть предоставленным самому себе. И, когда голод давал знать о себе, подсасывая все его внутренности, он садился внутри амбразуры, зажимаясь, и ждал, когда это злое сосание изнутри уйдёт из него.

Однажды он засмотрелся, как дядька ловко таскал рыбу из озера, и подошёл поближе рассмотреть, как тому это удаётся. Дядька увидел его, Славку, и не стал ругать, как другие дядьки, мол, спугнёшь рыбу:

– А что, Малец, любишь рыбалку?

– Ага, люблю, – неожиданно для себя сказал Славка. – Только я не умею.