Не должно однако же забывать, что в смешанной толпе месмеровых посетителей, состоявшей из знатных дам и вельмож, аббатов и докторов, судей и купцов, военных и гражданских чиновников, генералов и гризеток, франтов и глубокомысленных философов, людей больных и здоровых, сильных и слабых, богатых и бедных, только весьма немногие испытывали кризисы. Более трех четвертей всего числа посетителей оставались нечувствительными к самым сильным магнитным токам. На остальных магнетизм производит самые разнообразные действия и доставляет им полное исцеление или, по крайней мере, облегчение их страданий, на основании собственных их показаний.

Положительно известно, что в эту начальную эпоху своих действий во Франции Месмеру удалось сделать несколько счастливых исцелений. Понятно, впрочем, что истерическое состояние, в которое погружались некоторые из магнетизированных Месмером, должно было оказывать известное действие на болезни спазмодического свойства.

Одним из таких исцеленных был патер Эрвие (P. Hervier). Многие из противников Месмера старались уверить доброго патера, что он просто никогда не был болен, и потому исцеление его ровно ничего не значит: это до того раздражило его, что он сделался одним из самых горячих защитников и поборников магнетизма.

Месмер магнетизировал у себя и на домах своих пациентов с большим успехом. Не довольствуясь этим, он стал уверять, что может насыщать своею жидкостью всякие предметы, даже неодушевленные и неорганические. Не только он делал магнетическими собак и других животных, но еще бумагу, хлеб, шерсть, кожу, дерево, стекло, разные камни и металлы и даже воду. Такие магнитные предметы, насыщенные им жидкостью, могли служить вместо магнетизера. Этою проделкой Месмер подражал знаменитому средневековому мистику, врачу и алхимику Парацельсу, который приготовлял талисманы в виде волшебных колец, симпатических порошков и очарованных ящичков, которые называл хранилищами небесных влияний.

Успехи Месмера разбудили дремлющие наклонности друзей всего чудесного и скрывавшихся во мраке почитателей тайных наук. Между ними проявились самые ярые его поборники. Зато враги не хотели слышать о Месмере и объявили его методу заблуждением и обманом столь явным, что она не заслуживала даже рассмотрения. Были однако же и между врагами люди, которые желали ближе познакомиться с новою методою, частью из справедливого любопытства, частью же, может быть, из желания извлечь свою выгоду из чужого шарлатанства. Поэтому некоторые враги тайком являлись на сеанс Месмера и не упускали случая сколь возможно короче познакомиться с его методою с целью открыть или плутовство, или действительно научную тайну. Между последними находились ученые, вполне и добросовестно преданные науке, которые считали несправедливым отвергать что-либо без предварительного исследования. Таков был тогдашний президент академии наук, врач Леруа (Le Roy). Пораженный некоторыми явлениями магнетизма, совершающимися в его присутствии, он предложил Месмеру быть за него ходатаем пред академией, если только магнетизер решиться вторично обратиться к этому ученому обществу, не удостоившему его на первый раз ответом.

Месмер воспользовался этим предложением и представил академии, через Леруа, свои «Assertions relatives au magnétisme animal» («Утверждения относительно животного магнетизма»). Но академия очень мало обратила на них внимания и, еще не выслушав записки, требовала, чтобы Месмер приступил к опытам, что конечно было не совсем логично. Другие попытки Месмера пред академией имели не более успеха