Исследование паламитских споров приводит о. Иоанна к оценке паламизма как духовно-богословского синтеза, спасительного для православия в Византии последних веков ее уже почти призрачного существования как православной империи. Этот синтез продолжает оставаться питательным и для современного православного богословия, представляя собой для него надежное основание, почему есть основания называть развитие православного богословия на основании паламизма неопаламизмом. Замечательно точно определил внутренний этос паламитских исследований о. Иоанна его ученик Й. ван Россум: историческое исследование исихастских споров, предпринятое о. Иоанном Мейендорфом, рассматривается им как полемика не о доктрине, а об опыте обожения в Церкви: «…здесь кроется истинная причина интереса о. Иоанна к паламитскому богословию. Тут было нечто большее, чем интеллектуальный или академический интерес: это касалось его собственной глубинной связи с Церковью, его церковности»[10]. Историко-богословское исследование, мотивированное духовными поисками, созвучными настоящему, – это и есть следование предназначению исторической теологии. И о. Иоанн Мейендорф своими обширными историко-богословскими изысканиями как нельзя нагляднее показывает историческую теологию в действии.

В соответствии с такими принципами выполнены и другие крупные исследования о. Иоанна Мейендорфа. В последние годына русском языке вышли почти всего его главные книги и сборники статей[11].

За каждой из этих книг стоит определенная богословская проблема, разрешаемая автором на материале подробнейшего исторического исследования. Отец Иоанн старается всякий раз отчетливо сформулировать богословскую проблему, решению которой посвящено то или иное историческое исследование. Так, книга «Иисус Христос в восточном православном богословии», по его словам, «представляет собой попытку показать, что церковное Предание в своих христологических определениях полностью соответствует Новому Завету»[12]. Задача, очевидно, апологетическая; ее формулировка, несомненно, находится в прямой связи с возобновлением христологической дискуссии в контексте развернувшегося с 1960-х годов диалога с нехалкидонскими церквами христианского Востока. Свою позицию по этому вопросу о. Иоанн формулирует таким образом: «Для всех нас настало время оглянуться назад, на свои традиции, чтобы ясно увидеть подлинные вопросы… и признать, что божественная истина может часто выражаться по-разному без нарушения этим разнообразием единства во Христе»[13]. Тем самым о. Иоанн принципиально размыкает границы допустимой творческой свободы в богословии. Однако только этим ценность христологической мысли древности не исчерпывается. В христологической работе первого тысячелетия о. Иоанн усматривает также «поразительную актуальность для нашего времени святоотеческого взгляда на христианскую миссию… в противостоянии вызову, который бросают модернистские учения»[14]; «византийская христологическая мысль… в действительности способна удовлетворить основным требованиям современного богословского поиска, выдвигаемым новой теологией»[15]. А возможность привлечения этого наследия в современный контекст объясняется о. Иоанном тем, что «Предание есть непрерывная последовательность не только идей, но и опыта…»[16]. Вот это целостное видение Предания как сочетания строгой систематической мысли и живого опыта характеризует подход о. Иоанна и предопределяет его исследовательскую методологию; оно же характеризует и его неповторимый авторский стиль, сочетающий легкость и прозрачность описательной конструкции с крепкой фактической основой.