– А, так это!.. Надо же!.. – запричитали Бор и Осташка – родители Дубравки.

А девушка захлопала дивными ресницами ещё пуще и пролепетала: «Ой, мамочки!» И все с участием воззрились на Тангатара.

Тот же от чрезмерного внимания, видимо, давно отвык, и потому опустил очи долу и слегка покраснел.

– Бедненький, – снова пролепетала Дубравка.

А Бор молниеносно извлёк откуда-то пузатую, тёмного стекла бутыль и, лихо откупорив её (при этом заговорчески подмигнув Святополку), воскликнул:

– Это надо обмыть! Тут без чарки не разберёшься!

Осташка взглянула на мужа осуждающе. А Тангатар покачал головой и прикрыл стакан ладонью.

– Мне нельзя. Бог не разрешает, – произнёс он.

Понимая, что сейчас опять ляпнет что-нибудь невпопад, Святополк, тем не менее (ну не мог он удержаться!), тихо проговорил:

– А мне кажется, что Таджмор…

Целая гамма разнообразных сложных эмоций отобразилась на лице Тангатара, но, очевидно, поборов желание выкрикнуть в ответ что-то оскорбительное, обидное, он лишь тихо, сквозь зубы, произнёс:

– Таджмор – ложный бог. Бухнад принёс его с собой. А мы верим в Эала7. Он – добрый. Он учит, что война – грех. Убить – грех.

– И пить грех? – с недоумением поинтересовался Бор.

– Да.

– Это уж слишком, – прокомментировал сие известие хозяин, а Осташка, тут же, воспользовавшись замешательством мужа, схватила бутыль и исчезла с ней в другой комнате.

Бор крякнул, в поисках взаимопонимания взглянул на молодого витязя. А тот развёл руками и улыбнулся.

– 6 —

Выйдя после ужина на порог, Святополк и Тангатар («Свят» и «Тангат» обращались они уже друг к другу) ещё долго беседовали. И более всего говорили о нынешнем положении в Мокинзаре. Неимоверно удручало Тангата то, что происходило сейчас в некогда могучем ханстве.

По смерти Бухнадара распалось окончательно всё – торговля пришла в упадок, люди беднели. В отсутствии армии участились набеги кочевников. Народ снимался с насиженных мест и отправлялся на юго-восток. В поисках лучшей доли и спокойствия.

Дошло до того, что многие аулы и целые города пустели. И ничего не предвещало каких-либо перемен в лучшую сторону.

– А что ты? – спросил напрямую Святополк, не умеющий выражаться экивоками. —Взял бы и вернулся. Взял бы власть в свои руки. Навёл порядок. Ты же – Аграмба – законный царь, как-никак!

– Я один, – с болью в голосе произнёс мокинзарец. – Все мои друзья, соратники убиты. Что я могу?!

– Но нужно ж пытаться! – воскликнул с горячностью Святополк.

– Ты думаешь, можно что-то сделать? – сомнение прозвучало в голосе Тангатара.

– Конечно! Башэр! – прибавил князь на курфи для пущей убедительности.

Наследник мокинзарского престола потёр лоб.

– А что я теряю? – задумчиво сказал он, бросив на сына Ратибора взгляд полный горечи и надежды.

– Вот именно, ничего, – ободрил его витязь. – Думаешь, мне легко Роц подни…

Поняв, что проговорился, молодой воин запнулся на полуслове.

– Да ладно тебе, – засмеялся Тангат. – Я уж понял, кто ты. Много ли Святополков так смыслят в политокусе8? Просто ждал, когда сам скажешь. А теперь – слово не воробей, как у вас говорят. Выкладывай, что ты в Роце творишь. Ведь тоже всё в запустении. Бароз мой, чтоб ему в тартаре заледенеть, постарался.

И Святополк принялся рассказывать.

Планы у него намечались обширные – торговля и ремёсла, в основном те, что традиционны для княжества, так чтобы товары можно без особых проблем продавать в Галиндию и Гринуэлл; устроение ярмарок; строительство мостов, дорог, почтовых станций, чтоб добираться быстрее – для купцов это выгодно…

(Нужно заметить, что первоначально Святополк задумывал пустить под землёй шары, как на дороге трёглазых, но, к сожалению, идею эту пришлось из головы выкинуть, как неимоверно сложную и затратную).