«Между прочим, на таких бумагах ставится две подписи», – вмешиваюсь я, намекая на то, что также имела дело с той же кучей, но вот стою и молчу, а кто-то жалуется, как маленький.

«Разумеется, – соглашается Фарбер, – но у одного из этих двоих в подчинении находятся сто человек, а у другого – двадцать с небольшим».

Уже все подсчитал. Мне хочется заметить, что, как ни крути, один из нас – девушка, но я решаю первой прекратить выяснять, кто страдает больше, поэтому просто качаю головой в знак несогласия. Возникает неловкая пауза, во время которой мы с моим оппонентом смотрим друг на друга с явным взаимным недовольством.

«А у нас здесь неподалеку дом», – сообщает Давид и показывает в ту сторону, где действительно находится коттедж, который, впрочем, принадлежит его семье, но не мне.

«Отличное место», – Фарбер одобрительно кивает, но через мгновение, словно полностью расшифровав фразу, переспрашивает:

«У вас?»

«Ну да, – быстро подтверждает Давид, – а вы так, приехали отдохнуть?»

«Типа того», – на этот раз Фарбер отвечает весьма неохотно.

По тому, как он переводит взгляд с Давида на меня и обратно, я понимаю, что этот болван решил, что Давид – мой парень. Отсюда и недовольство – наверняка он ярый противник служебных романов.

И опять эта давящая тишина. Похоже, никого из нас троих не назовешь мастером поддержания бессмысленных разговоров. Тут кто-то из компании мучителей струн кричит:

«Дэйв! Здорово!»

Мне приходится повернуться, чтобы посмотреть на кричащего, коим оказывается не кто иной, как Шафров. Дэйв – так некоторые называют брата, что ему почему-то нравится. Оказывается, Фарбер вырос не из-под земли. Господи, неужели он тут половину завода собрал? А если собрал, то зачем от них отделился? Чтобы я ему на ногу наступила?

Давид машет рукой и делает мне знак, что теперь стоит подойти поздороваться. Наверняка наше странное общение привлекло внимание компании.

«Вы уже поздравили Роберта с днём рождения? – спрашивает Шафров, пожимая брату руку. – Если нет, то у вас есть прекрасный шанс! А у нас тут сплошь архитекторы да дизайнеры собрались. Как ни крути – бонема».

«Богема», – поправляю я, и один из её представителей давится пивом от смеха.

«Да, неважно», – заявляет Шафров, махнув рукой.

Своим пьяным выговором он по очереди представляет нас всем присутствующим, а их, в свою очередь, нам. Некоторых я уже встречала на заводе, но четыре человека оказались мне неизвестны. Они-то, видимо, и представляли собой так называемую бонему. Остальные две девушки составляли особую категорию – «жены руководства», а если точнее, – Шафрова и Разумовского. Этих дам я пару раз встречала на корпоративах. Просто удивительно, что Фарбер так быстро со всеми сдружился… снова у меня не могут не возникнуть подозрения, что он чей-то сын, внук брат или типа того, и что место под Пюрешкой расчищали специально для этого типа.

«Ты тоже, Глебчик, у нас архитектор в плане сотворения какой-нибудь фигни», – мой брат садится рядом с Шафровым на поваленное, надеюсь, что не специально для задницы зама по техчасти, дерево.

Женские имена я никогда не запоминаю, а вот парня по имени Енисей выветрить из памяти не так-то просто, тем более что внешность у него специфическая, дизайнерская, так сказать. Он нравится мне, поскольку очень отличается от тех, с кем я общаюсь обычно. Я даже прощаю ему его чудовищное по своей отвратительности «Я найду твои следы. Иду! За тобой».

Довольно быстро мы начинаем общаться так, как будто давно знакомы, и только Фарбер остается невеселым. Оказывается, не только я одна замечаю это. Одна из девушек вдруг поднимается со своего места, подходит к нему и обнимает. Ростом она ещё ниже меня, поэтому ей приходится порядочно потянуться на цыпочках, чтобы достать до его шеи и обхватить её руками. Внезапно ловлю себя на мысли, что слишком уж открыто наблюдаю за этой парочкой, но отвожу взгляд не сразу – такими милыми они оба мне кажутся.