Затем он заявил, что помимо этого я буду обязана докладывать обо всех своих передвижениях. Попросил кофе, предоставил договор на подпись и только после этого спросил, в чем суть дела.

– Дело касается убийства Эндри Вариена, – начала я с главного.

– Это ты его убила? – без эмоций спросил Курт.

– Нет, – безапелляционно, хоть и безосновательно заявила я. – Но я была с ним вчера.

Адвокат кивнул, правда, не поверил.

– Улики смогут вывести на тебя?

– Я была с ним в ресторане, потом шофер отвез нас к нему, – обреченно созналась я. – Больше ничего не помню.

– Ты можешь сказать мне, даже если именно ты его убила. Для меня не нужно ничего выдумывать. Мы после разговора продумаем линию поведения.

– Я действительно ничего не помню, – покачала я головой. – Возможно, Эндри подсыпал мне клофелин.

– Откуда он у него? – усмехнулся адвокат.

– От меня, – широко улыбнулась я в ответ.

– Хорошо, – напряженно приглядываясь ко мне, сказал Курт. – Где пузырек?

– Он-то на месте, его в доме не найдут.

– Когда ты пришла в себя? – хмурясь, спросил мужчина. – Кто видел, как ты уходишь из дома?

– Вопрос на миллион. Утром я была в лесу, все, что было до этого… – я развела руками.

– Ты выбрала плохую тактику, – снова не поверил он. – В каком лесу? Как попала обратно?

– Могу показать. А вернулась… сначала на попутке с рыбаком, затем на автобусе.

Мужчина задумался. Еще несколько раз попросил рассказать все заново, делая какие-то заметки. После чего напомнил, чтобы без него я ни с кем не разговаривала на эту тему. Убедился, что я его услышала, и отбыл.

Оставалось решить вопрос с подвеской. Со вчерашнего вечера она лежала в маленьком тайнике. В свое время я долго думала, где хранить наличку и запасной паспорт, на случай, если придется быстро линять из города.

Говорят, лучше всего прятать на виду. Поэтому все это хранилось на открытой полке в зале. А лежали вещи в большой урне, в которой якобы находился прах покойной бабушки.

Лирею я позвонила ближе к обеду. Он предоставил мне контакты «Музея дома Исклифов», где на закрытых аукционах продаются вещи в частные коллекции высокопоставленным людям с разных концов света.

Позвонив по номеру телефона, мне ответил приветливый женский голос. Когда со знакомством было окончено, она задала мне несколько наводящих вопросов. Затем расспросила о внешнем виде подвески и переключила звонок:

– Значит, Кеавина, вы хотите продать подвеску Мельвельтов? – спросил уже менее приветливый, хотя и более приятный мужской голос.

– Смотря сколько вы готовы за нее предложить, – усмехнулась я.

– Насколько я знаю, она сейчас находится в коллекции Вариенов.

– Устаревшая информация, – заметила я.

Мужчина хмыкнул и озвучил цену. После чего предложил встретиться и провести экспертизу.

– Это грабеж, – возмутилась я для приличия.

– Больше за нее никто не предложит. У Вас не местный номер, могу предложить перелет за наш счет, как дополнительную плату. Это мое последнее слово.

– Я предоставлю чеки на бизнес-класс. Где найти Вас?

– Приходите в «Музей дома Исклифов», попросите Ярона.

Курт вернулся только поздним вечером, когда я изнывала от ничего неделания.

Мужчина был чернее тучи и долго держал гнетущую паузу. Прежде чем начать говорить, он долго присматривался ко мне.

– Что ты мне голову морочишь? – задался вопросом мужчина, заставив меня глубоко задуматься.

Вообще-то адвокат был один из тех, с кем я была максимально откровенна. Потому такой вопрос был даже оскорбительным. Не дождавшись на моем лице вины, он продолжил:

– Есть видеозапись, подтверждающая, как ты выходишь из его дома.

– Значит, есть улика, подтверждающая, что я была в доме в ночь убийства, – прикидывала я насколько это для меня плохо.