— Я скоро свяжусь с тобой, — хватает меня за ладонь и шипит мне в лицо, — и, если ты будешь игнорировать мои звонки, я тут же сообщу твоей матери о том, чем же занимается её прекрасная дочурка. А, может, просто сдам твой адрес нашим клиентам, и пусть они устроят самосуд. Поверь, им дорого обойдется твое нежелание работать, поэтому они спросят с тебя по полной программе.

Спокойно киваю, желая как можно скорее отвязаться от него. К счастью, он не замечает Рона и потому ведёт себя крайне развязно. Зато я каждой клеточкой своего тела ощущаю его тяжелый, почти осязаемый и донельзя цепкий взгляд черных глаз. Он злится. Недоволен.

Спрашивается, какого черта?

Это я должна быть в ярости. Я застряла между двумя хищниками, готовыми растерзать меня ради собственного удовольствия. Одному нужны деньги и власть — с ним всё понятно, а вот со вторым я так и не смогла разобраться.

От меня постоянно ускользали мотивы Шмидта.

Быстро выхожу из машины, встряхиваюсь и нерешительно иду вперед, морально готовя себя к новой схватке. Терпеливо жду, пока машина Брайса скроется за поворотом, и тут же слышу ледяной голос, от которого кровь стынет в жилах:

— Какого хера ты с ним путаешься? Жить надоело?

8. Глава 7. Амелия очень рискует

Его холодный взгляд пронизывает моё тело насквозь. Буквально замораживает, не позволяя сдвинуться с места. Он стискивает зубы с такой силой, что я слышу их скрежет. На щеках появляются угрожающие желваки.

— Какое тебе дело до того, с кем я провожу свободное время? — с трудом успокаиваюсь и оглядываюсь по сторонам, на всякий случай подыскивая свидетелей.

— Никакого. Мне плевать, кого ты развлекаешь, — до хруста сжимает руки в кулаки.

Делает шумный вдох и хрипло продолжает:

— Я просто не хочу, чтобы он уничтожил тебя раньше меня. Пусть жрёт остатки и пользуется тобой сколько угодно, но лишь после того, как я с тобой закончу, — медленно приближается, заставляя отступать.

Я кидаю отчаянный взгляд на дом, понимая, что он загоняет меня в угол. Мама уже должна быть на работе, поэтому, даже если я смогу каким-то чудом добежать до дома, он всё равно меня достанет.

Лучше уж оставаться у всех на виду.

«Будто свидетели, на которых ему откровенно плевать, чем-то помогут» — насмехаюсь над своей наивностью.

Поднимаю руки в его сторону. Задерживаю дыхание и почти упрашиваю:

— Просто скажи, зачем ты меня позвал. Чего на самом деле ты хочешь? — задаю риторические вопросы, — мести? Я и так разбита. Потеряла всё, что мне дорого. Брожу, как слепой котенок, и не понимаю, почему мне все угрожают.

— Не дави на жалость. Это отвратительное зрелище, — резко перебивает меня и хватает за ладонь, мгновенно оказываясь рядом.

На улице нет ни одной души. И, как назло, отсутствуют соседские машины, то есть бессмысленно даже пытаться кричать о помощи. В домах едва ли найдется хотя бы один человек, и то меня, скорее всего, не впустят внутрь. Испугаются внушительного облика и устрашающего взгляда Рона.

Меня и саму колотит от тех доз ненависти и презрения, которые он желчно выплевывает.

Его холодные пальцы крепко впиваются в мою кожу, оставляя красные следы. Толстовка едва ли способна защитить меня от синяков и ссадин. Огромные ладони цепко держат на месте, а его дыхание касается волос на затылке.

Мужчина нагибается, так, чтобы его лицо оказалось на уровне моих глаз. Вкрадчивый шепот неприятно царапает слух, вызывая дикий озноб по коже:

— Я хочу видеть, как ты страдаешь. Только твоё лицо, полное боли и сожалений, способно на краткие мгновения заглушить мой собственный крик.

— Ты просто запугиваешь меня. Но я не боюсь. Кем бы ты ни был, ты ничего не сможешь мне сделать, — вспоминаю, с какой легкостью я смогла обескуражить его лишь одним поцелуем.