Во-вторых, перспектива «бытового рабства» тоже угнетала. Готовить мы не умели. Стирать чужое бельишко тоже не мечтали. Да и вообще роли нам отвели какие-то унизительные…

И, в-третьих, самое главное – нам предстояло жить под конвоем. Чтобы попасть в свою обитель, приходилось проходить через комнату парней – она была проходной. И это нервировало неимоверно.

Каждый наш шаг контролировался: «Куда?», «Зачем? Требуется помощь?», «Где?» Такое ощущение, что данные студенты отделения НВП поголовно были поклонниками телеигры «Что? Где? Когда?» Вот не умиляло ни разу…

В первый же вечер мы сидели в своей комнате после бани и сушили волосы. Фен? О чём вы? В те годы подобные агрегаты имелись лишь в парикмахерских. Высокие железные «набалдашники», подключающиеся к электросети, с места было сдвинуть под силу лишь очень упитанным женщинам. Портативный фен попал ко мне в руки только лет через пять-шесть. А пока мы промакивали волосы полотенцами и расчёсывали массажными щётками, именуемыми в простонародье «массажка».

Бальзамов, кондиционеров для волос тоже не существовало. Поэтому, если ты не расчесала шевелюру сразу после мытья, позже это сделать будет архисложно.

Хлипкая перегородка между комнатами позволяла слышать всё, что происходит у соседей. Сами мы разговаривали шёпотом. И вот опять раздался стук в дверь:

- Девчонки, к вам можно? - в комнату завалились Сергей Гундерсон - хоккеист с внешностью скандинава, и Валера Зорин - языкастый оболтус.

- Мы чего пришли-то? Может, в картишки вечером перекинемся? Как вы? Скучно тут, заняться нечем…

- Я не умею, - отрезала Осипова. Лену никак не покидало напряжение. Она всё время хмурила брови, с подозрением встречала любые предложения и комментарии со стороны парней.

- Я тоже пас, - быстро съехала с темы Лена Томилина.

Истомина немного помялась и отказалась:

- Нет, не хочется…

Ребятки стухли.

- Зря. Оль, а ты как? - Гундерсон не терял надежды.

В ответ пожала плечами. В те годы во мне пылал дух авантюризма, море было по колено и Отвага считалась моим вторым именем.

Сорин решил зайти с другой стороны. Увидел на тумбочке стопку книг:

- Книжки читаете… В клубе наверняка библиотека есть.

Гундерсон оживился и подхватил идею приятеля:

- О, точно, клуб! А давайте устроим там танцы? А чего? Объявление повесим, местных позовём. Можем даже концерт организовать. У нас Вася Ряхин на гитаре играет.

Представила тихого и стеснительного Васю. Вряд ли он вдохновится ­– интроверты не любят публичности. Сидеть в лесу у костерка и перебирать струны – это да, а выступать со сцены – сомнительно…

Лена Томилина съязвила:

- Раз вы такие талантливые – организуйте. А мы не поём и не танцуем, стихи не читаем, в сценках не участвуем, поэтому в зрительном зале посидим, на ваши таланты полюбуемся.

Честно говоря, во всей этой истории нас с Томилиной подвели именно наши длинные языки. Парни потом так и окрестили: «Стервы языкастые». Ну, и ещё женское коварство, помноженное на бурную фантазию. Каюсь, грешны…

Покидать нашу тихую девичью пристань мальчики не спешили. Гундерсон обнаглел и присел ко мне на край заправленной кровати, не спросив разрешения:

- Слушайте, девчонки, а расскажите, какие вам парни нравятся? Вот за какого мечтали бы замуж выйти?

И тут меня бес ударил в ребро, не иначе. Очень хотелось поставить нахала на место:

- Ну, какие? Уж точно не преподаватели начальной военной подготовки в школе. Я бы вышла замуж за моряка. Чтобы за границу ходил, деньгами и подарками меня заваливал, а дома бывал редко. Ты вроде замужем, а вроде и нет. Готовить не надо, работать не надо, живи в своё удовольствие!