Самым вопиющим было игнорирование символов. В официальных отчетах они упоминались лишь вскользь, как "странные рисунки", и не подвергались никакому серьезному анализу. Диана же, изучив их более подробно благодаря информации от Яна, знала, что это не просто рисунки, а древние знаки, связанные с культом и властью. Полиция не могла не знать этого, если бы провела должное расследование. Это было намеренное игнорирование ключевых доказательств.

Кроме того, Диана обнаружила, что некоторые свидетели, чьи показания могли бы быть важными, были либо "не найдены", либо их слова были "незначительными". Например, соседка Новака, которая утверждала, что видела "странного человека в капюшоне" недалеко от лавки за несколько часов до обнаружения тела, в официальном отчете была упомянута лишь как "случайный прохожий, ничего не видевший". Это было активное сокрытие свидетельских показаний.

Диана сидела, окруженная этими разоблачительными документами, и чувствовала, как ее внутри все сжимается от гнева и отчаяния. Ее первоначальные подозрения в отношении полиции не просто подтвердились – они оказались гораздо страшнее, чем она могла себе представить. Это была не просто халатность или некомпетентность. Это была систематическая, хорошо организованная работа по сокрытию правды, по искажению фактов, по уводу следствия в тупик. Кто-то внутри правоохранительных органов активно участвовал в этом. И этот "кто-то" был очень могущественным.

Она вспомнила угрозы шефа Новака. Теперь они звучали не как слова рассерженного чиновника, а как предупреждение от сообщника. Диана понимала, что она находится в огромной опасности. Она копает под тех, кто имеет власть не только убивать, но и скрывать свои преступления, используя саму систему правосудия. Ян Ковальски, ее "случайный союзник", оказался невероятно рисковым человеком, предоставляя ей эти материалы. Или же… или же он был частью чего-то гораздо большего, чем просто честный детектив. Но об этом Диана пока даже не смела думать. Она была слишком сосредоточена на ужасающей правде, которая открывалась перед ней: официальное расследование было не расследованием, а ширмой. И она, Диана, должна была ее сорвать.

Заговор шептунов

Чем глубже Диана погружалась в мир поддельных следов и намеренных умолчаний, тем яснее становилось: то, что происходит в Праге, – это не дело рук одиночки. Это была работа организованной группы, чьи щупальца проникали в самые разные сферы жизни города, включая, что самое пугающее, полицию. Чтобы докопаться до истины, ей нужны были не только документы, но и живые свидетельства, слухи, обрывки разговоров, которые никогда не попадут в официальные отчеты. Она активировала все свои журналистские источники, даже те, которые использовала крайне редко.

Она начала обзванивать старых знакомых, которые работали в мэрии, в банках, в крупных корпорациях, даже в местных таблоидах. Она не задавала прямых вопросов, а скорее намекала на "странности", на "непонятные события", на "чувство, что что-то не так". И поначалу люди были осторожны, но затем, почуяв ее искренний интерес и обещая полную анонимность, начали делиться обрывками информации, которую они слышали в кулуарах.

Первые слухи были об "особых" инвесторах, которые в последнее время начали скупать элитную недвижимость в старом городе, используя непрозрачные схемы и оффшорные компании. Говорили, что эти сделки проходили слишком гладко, несмотря на их сомнительный характер.

Затем пошли слухи о странных "ночных собраниях" в некоторых закрытых клубах и частных особняках. Источники, близкие к богемному и политическому сообществу, шептались о том, что на этих собраниях присутствовали "очень влиятельные люди": высокопоставленные чиновники, крупные бизнесмены, а самое главное – несколько высокопоставленных офицеров пражской полиции. Эти встречи были тайными, и их участники, как правило, исчезали из поля зрения на несколько часов, а затем возвращались, как ни в чем не бывало.