Но это еще не скоро.

Девочек, чтобы не рвались в Ижевск, где заработки заведомо выше, Настя пугала рассказами о том, как там бьют, топят в бассейнах, имеют вдесятером. Но мне надоело ходить на заказы к одноклассникам Стаса. Благо мы очень редко появлялись на улице вместе, и многие вообще не знали, что он обзавелся семьей. Кончилось тем, что я взяла у девчонки, работавшей то в Ижевске, то здесь – как надоест и как накосячит – телефон тамошней конторы и, набравшись мужества, позвонила:

– Алло, мне ваш номер Соня дала. Я приеду завтра, можно?

Соня приехала откуда-то с южных окраин области, чудесная душевная девушка, еще бы не пила как лошадь. Своим единственным в жизни бесплатным заказом я обязана именно ей. Выхожу с предыдущего заказа, сажусь в машину, и Настя говорит:

– Тут Линдка и Сонька на день оперработника попали в сауну. Линда сейчас уже выходит, а Соня остается. Надо, чтобы ты пошла, нельзя ее там одну оставлять.

А в сауне как в сказке про доброго и злого следователя. Один тебя от всех защищает, а другой стремится завести склоку и хватает за руку: «Пошли со мной».

– Не, у меня презервативы кончились.

– У меня три пачки, я дам, – орет из бассейна Сонька.

Черт бы ее побрал.

– Ладно, мальчики, у меня время на исходе, я…

– У нас еще целых двадцать минут! – кричит Соня.

Минут через десять я говорю ей:

– Соня, я одеваюсь, ты где? Айда домой!

– А мне и здесь неплохо.

Я плюнула и ушла, а Сонька отправилась допивать с операми в отдел. Приехавшая к вечеру на квартиру Настя нашла ее храпящей в обнимку с молоденьким ментом. Хата теперь безнадежно засвечена. Нужно съезжать, искать другую…Настя обозлилась и назначила Соне штраф, та начала реветь и торговаться. Много воплей и угроз с обеих сторон, наконец Соня согласилась закодироваться на год. Мы вздохнули с облегчением: никому больше не придется по утрам тащить бездыханное тело на третий этаж. Увы, у трезвой Сони резко испортился характер – что вы, что вы, я не чифирю с кем попало. Она завела молодого человека из постоянных клиентов, снимок его члена крупным планом установила в качестве заставки на телефон, и взяла себе манеру собачиться с ним по этому телефону на всю округу, сидя в машине, стоя перед клиентами, поднимаясь по лестнице, закрываясь в ванной…

– Сколько тебе, говоришь? Двадцать восемь? Здесь любят молоденьких. Так что на многое не рассчитывай, – критически осмотрев меня, сказала Стелла.

Но я уже знала, что у каждой девушки свой тип клиента и без денег я не останусь.

Стелла вообще отличалась тем, что ляпала гадости, крутившиеся в голове, в лицо другим, не задумываясь, над тем, а вдруг они обидятся. Этим она сильно напоминала мою маму. Но по сравнению с Настей, четко контролировавшей цвет нижнего белья и отношение к президенту, это были мелочи жизни. Я проработала у Стеллы около года. Мы ругались вдребезги, я уходила в другие конторы, но, отработав там день – неделю, все равно возвращалась.

– Что, сучка, соскучилась? – встречал меня ее торжествующий хриплый голос.

– Ну, без твоих матьков как жить?

– Мой мат тебе как молитва должен быть, знаешь, – речь Стеллы по-кавказски образна.

Стелла младше меня, но успела поработать в Турции. С клиентами она всегда неласкова, если они казались ей слишком борзыми, – причем всегда выпендривается не тот, кто платит, а тот, кто сел на хвост, – поворачивалась и уводила девочек, предпочитая потерять заказ, чем тратить потом время на разборки.

– Ой, Стелла, а я бы сходила на этот заказ.

– Хочешь – иди, я за тебя не отвечаю. Пойдешь? Деньги сама бери.

Причина такой перестраховки была еще и в том, что она принципиально не платила никаким «крышам», считала – не за что, ведь когда доходит до серьезных вопросов, любая крыша резко испаряется. Ее отношения с местной блатотой – очень неровные. Однажды, еще до меня, у нее украли с заказа двух девчонок, вывезли в другую область, напоив клофелином. Через пару месяцев они сбежали, причем одна, Оля, направо и налево рассказывала, как ее били, ставили коленками на горох, принуждали к анальному сексу, а вторая почему-то помалкивала и привезла с собой кучу денег и шмоток.