– Ты чего затихла, Кира? – обеспокоенно спросила Ирина Константиновна, заметив, что дочь «ушла в себя», – голова не кружится? Ничего не болит? Ох, надо было тебе вчера в больницу всё-таки поехать, обследоваться. А то мало ли что. Да и в полицию сообщить об этом наезде. Виданое ли дело… Средь бела дня! Едут, никуда не смотрят по сторонам. Как по мне, если не умеешь водить, то милости просим на общественный транспорт!

Кира покосилась на свои исцарапанные ладошки. Вчера на них страшно было смотреть, но промыв их дома и обработав порезы, она поняла, что ничего такого страшного и не произошло. Подумаешь, кожу содрала в нескольких местах. Было бы из-за чего переживать. Кроме того, эти небольшие царапинки напоминали ей о том, что произошло вчера. О симпатичном молодом человеке с таким внимательным взглядом и доброй улыбкой. О том, что вчера ей это всё не приснилось.

– Мам, ну перестань, – вздохнула Кира, запивая невкусную кашу кофе, – почему ты постоянно забываешь, что я сама будущий врач? Да, учиться мне ещё долго, но несколько жалких царапин обработать и моих знаний хватит… Да и не только он виноват. Я сама отвлеклась. Шла, по сторонам не смотрела.

– Ты шла по пешеходному переходу, а значит, была права, – непоколебимо заявила Славина-старшая.

Она взглянула на часы и заторопилась:

– Ой, не хватало мне ещё на работу опоздать. Посуду, Кирюш, не мой. Нечего тебе твои царапины в воде мочить. Я вечером приду и сама всё сделаю… Ну, завтракай спокойно, милая, а я побежала!

Пока мать собиралась, Кира нехотя доела почти остывшую кашу. Сделала себе ещё одну кружку кофе и уставилась в окно. Хлопнула входная дверь, и через несколько минут девушка увидела во дворе стройную фигуру матери, спешащую в соседний двор, где и находился её садик. Странно, что мама столько лет прожила одна, в очередной раз подумала Кира. Неужели из-за своего мужа, когда-то предавшего, она больше не захотела поверить ни одному мужчине? А ведь внимание-то на неё обращали, и многие. Пытались познакомиться. Но Ирина Константиновна уверенно пресекала все попытки противоположного пола приблизиться к их маленькой семье. Почему она это делала, Кира до сих пор понять не могла.

Посидев ещё немного у окна, бесцельно поглазев во двор, Кира совсем забыла про время. А когда очнулась, ругая себя последними словами, засуетилась, забегала. Составила грязные тарелки в раковину, залила их водой, чтобы вечером матери легче было их мыть. Побежала в ванную, умыться и почистить зубы. А затем в свою комнату.

Сумка сложенная, со всеми нужными ей сегодня тетрадками и книжками, уже стояла у двери, готовая. Осталось только одеться и причесаться. В шкафу выбор одежды у неё не богатый, так что долгие поиски что надеть ей не грозили. Кира наугад схватила чернильно-синие джинсы, слегка потрёпанные по краям, но так, что это со стороны могло показаться дизайнерской задумкой. По крайней мере, ей очень хотелось в это верить. И красный свитерок. Расчесав волосы, стянула их резинкой на затылке. Ну вот, собственно говоря, и всё, можно бежать. Может, ещё получится не опоздать на первую пару. Хотя теперь это уже не от неё зависит. Это ж маме повезло найти работу в соседнем дворе, а ей, Кире, приходится через полгорода тащиться до института на троллейбусе. Который ещё так и норовит сломаться в самый неподходящий момент.

Напоследок Кирин взгляд упал на подобие туалетного столика. Вернее сказать, это был просто край её письменного стола, над которым повесили зеркало. На краю этом стояла вся её нихитрая косметика: несколько баночек с кремами, флакончик недорогой туалетной воды, тушь, серебристые тени для век и два тюбика с губной помадой. Наносить макияж Кира не очень любила. Потому что не очень умела. Тушь вечно склеивала ресницы, тени либо осыпались, либо скатывались в комочки. Либо она вообще могла забыть, что у неё накрашены глаза и потереть их ладонью, так что несложно было догадаться, во что после этого превращалась её «красота». Поэтому всем этим богатством она старалась пользоваться как можно реже. Только в исключительных случаях. Когда на праздники какие-нибудь с Наташей ходила.