Скорая приехала. Но быстро или слишком медленно он не понимал, потерялся во времени и пространстве. Сколько минут прошло? Десять? Двадцать? Или два часа? Степан все еще сидел на полу перед женой и всячески старался сохранить ей жизнь. Наверное, в первый раз за все время осознав, насколько Елена ему дорога.

Врач терпеливо осмотрел Лену, велел фельдшеру нести носилки, а сам принялся заполнять бумаги. В его голосе не было той торопливой паники, которая могла бы вселить надежду. Медики работали четко, но в их движениях читалась настороженность.

– Что с ней? – собственный голос казался Степану чужим, полным отчаяния.

Врач нахмурился и посмотрел на него поверх очков.

– Похоже на отслойку плаценты и большую кровопотерю. Мы забираем ее в больницу, но ничего не обещаем. Время упущено.

Эти слова нанесли сокрушающий удар в грудь Степы. Мир резко сузился, а осознание вины накатило, как цунами.

«Время упущено»

В его голове это прозвучало, как приговор, сразу же приведенный в исполнение.

«Это я упустил. Это я виноват. Я должен был услышать. Должен был проснуться.» – навязчиво стучало в мозгу.

Степан оперся спиной на стену и зажмурился. Пальцы сами собой сжались в кулаки, ногти впились в ладони. Грудь разрывала острая, нестерпимая боль, но нужно было действовать.

Елену погрузили на носилки и унесли из квартиры. Степан накинул куртку и бросился следом, не чувствуя ни холода, ни усталости, ни страха.

Сев рядом с женой в машине, он смотрел на ее бледное лицо и думал только о том, что она должна выжить. Только эта мысль пульсировала в его голове, гулко отдаваясь эхом в черепной коробке.

Яркий неоновый свет больничного коридора резал глаза, отбрасывая холодные блики на белые стены. Воздух пах антисептиком и усталостью. Степан шагал за каталкой, но ноги будто налились свинцом. Мир вокруг него становился все более чуждым.

Врачи молчали, их лица оставались сосредоточенными, почти бесстрастными. Только быстрые, отточенные движения рук выдавали, что время играет против них.

Его остановили у дверей операционной.

– Мы сделаем все возможное, чтобы ее спасти, – коротко бросил врач и исчез за дверью.

Двери захлопнулись, отсекая Степу от последней ниточки контроля над ситуацией. Он опустился на пластиковый стул в коридоре, откинулся на спинку и несколько раз ударился затылком об стену. Физическая боль немного отрезвила, но никоим образом не облегчила страдания.

Степан шумно выдохнул. Телефон тяжело лег в ладонь. Пальцы машинально сжимали его, затем разжимали. Грудь сдавило. Внутри все кричало, требовало действий, но он ничего не мог сделать. Был совершенно бессилен.

«Почему я не услышал? Почему не помог сразу? Она вероятно звала меня, а я спал, как убитый!»

Он закрыл лицо руками. В висках пульсировало. В голове проносились редкие моменты их жизни. Елена, что-то говорящая ему на кухне. Убирающая со стола. Поправляющая волосы. Степа тысячи раз видел эти образы, но никогда не всматривался. Когда она перестала быть для него живым человеком?

Минуты тянулись мучительно долго. Где-то звякала каталка, медсестра быстро прошла мимо, не глядя в сторону сидящего мужчины. Для них это был обычный день. Для него – конец всего.

Телефон завибрировал. Глухо, раздражающе. Как будто из другого мира.

На экране высветилось имя Захар.

Степан долго смотрел на мигающий дисплей, прежде чем поднести трубку к уху.

– Да, – коротко и сухо.

– Степан, – голос командира был напряженным. – Срочный сбор. Все на базе через полчаса. Ситуация серьезная.

Он молчал. Захар ждал, а в ушах все еще звенело: «Время упущено».

– Я не приеду, – тихо ответил Степан, его голос был пустым.