И он действительно ушёл, погасив в доме огни.

«Что же здесь происходит?» – задался вопросом капитан, глядя в тёмную гладь неба.

Ответ на поставленый вопрос не пришёл к Чжи Маолуну и по утру…

Он стоял на террасе, собирая тёмные волосы в высокий пучок и смотрел на кроны деревьев. Подле него находился слуга, работающий в гостинице.

Слугу звали Айгэцзы. (На самом деле это было прозвищем. В действительности никто не знал его имени и фамилии. Господин Синь сжалился над бедолагой прошлой осенью – он приютил заморыша и дал работу. Из-за отсутствия имени, его прозвали Карликом.)

Айгэцзы украдкой рассматривал капитана. (Чжи Маолун казался ему божеством, спустившимся с Небес на заемлю.) Сам же капитан не удостоил того взглядом. Но дело было не в уродстве слуги, а в думах бессмертного – он так глубоко ушёл в мысли, что не обращал внимание на внешний мир.

– Господин, – позвал его карлик, держа бронзовый поднос.

Капитан неторопливо перевёл свой взгляд на Айгэцзы и вздрогнул. Это вышло случайно, но тот заметил и скривив свои тонкие губы, во все глаза вытаращился на Чжи Маолуна.

Айгэцзы невозможно было назвать красивым с самого лютого перепоя. Он был низкорослым, ссутуленным, с тёмным от загара лицом. Его руки казались слишком длинными, ноги ж были короткими, линию лба прорезал побелевший от времени шрам.

«Видимо его пытались убить в детстве», – подумал капитан, взяв с подноса нефритовую шпильку. Заколов ею пучок, он посмотрелся в зеркало. И заметил восторженный взгляд Айгэцзы.

– Вы куда-то собираетесь? – спросил тот, согнувшись в низком поклоне, готовый к удару. (Крестьянину или слуге не следовало интересоваться делами высоких господ).

– Хочу опросить местных. Может кто расскажет большее о смерти молодой госпожи Фу, – ответил Чжи Маолун, поправив широкие рукава ханьфу.

– Не скажут, – тихо проговорил карлик. – Никто ничего вам не скажет. И даже сам господин Фу будет молчать.

– Но почему? Как может отец отвернуться от правды? – не поверил ему капитан.

– В ту ночь я видел троих возле моста. Они жгли что-то в костре. Меня взяло любопытство, и я притаился в дальних кустах. Но подошёл к тому месту лишь тогда, когда господа разошлись. В разворошённых углях я не увидел ничего интересного. Однако, рядом, в траве, я нашёл женскую заколку. До дня своей гибели такую же безделушку носила уважаемая Фу Биюй.

– Она сейчас у тебя? – поинтересовался бессмертный, сосредоточенно заглядывая в влажные глаза коротышки.

– Д… Да, – тихо ответил тот и вынул из-за пазухи ценную вещь.

Заколка была однозубчатой, сделаной из кости, и на конце её был алый цветок. Он напоминал распустившийся бутон мака.

«Любовь значит», – подумал Чжи Маолун и поджал губы. – «Кого любила моя госпожа, что носила мак в волосах?»

(В этот момент его сердце билось так сильно, что перехватывало дыхание и щемило грудь. Душу посетили сомнения. Господину Чжи было больно при мысли о возможном любовнике Фу Биюй. Он чувствовал, как внутри начинала клокотать ревность.)

От мысли, что у Фу Биюй при жизни был мужчина, Чжи Маолун скрипел зубами. Ему казалось: сердце вот-вот разорвётся на части.

– Скажи, у Юй-эр был возлюбленный? – спросил он. В ответ Айгэцзы помотал головой.

– Господин Фу строго следил за связями. Он бы не позволил интрижки, – тихо произнёс тот. (И как только с губ карлика слетели слова, капитан почувствовал облегчение.)

– Вы так поздно пришли сюда, – посетовал слуга, помогая бессмертному с поясом.

– Ты о чём? – не понял Чжи Маолун.

– Я слышал вашу историю и видел вас ночью. Вы ведь не из-за сватовства здесь. Вы правду ищите, – ответил Айгэцзы. По спине капитана пробежал холодок. – Я низок и некрасив, но глаза мои видят многое. Если нужна будет помощь, обращайтесь.