– Тебя подождать? – спрашивает Егор, отправляя сигарету в полет через открытое окно.

– Я еще не уверен, что пойду.

– Говоришь загадками, Аверин, а я слишком стар, чтобы их разгадывать.

Я кратко пересказываю другу события последних дней, стараясь не слишком приукрашивать, а Меркулов после услышанного долго сидит прямо и смотрит перед собой.

– Ты сейчас, как факел, – говорит он, окидывая меня прищуром. Таким только он смотрит, будто до косточек пробирает. – А яркое пламя всегда отдает много тепла, но также быстро сгорает. Не лез бы ты к ней.

– Данька советовал напротив, добиваться, – усмехаюсь.

– Да это всегда можно, – друг трет гладковыбритый тяжелый подбородок и снова оценивает меня взглядом. – Но ты уверен, что выдержишь? Она из бедного района, явно не простая и не будет цепляться за твои богатства, замужем, с детьми. Ты готов разрушить чью-то жизнь из-за своей прихоти ее трахнуть?

– Не готов, потому и не иду туда, – киваю на подъезд.

Из двери вихрем выбегают знакомые дети: Юла и Мишка. Узнаю их с первого взгляда, и сердце заходится в груди.

Егор заводит авто.

– Тогда выход такой. Заедем в клуб, набухаемся, найдем тебе девочку на вечерок, выдохнешь и будешь жить дальше.

– Один, – подытоживаю.

– Все ведь относительно, – поворачивает руль и выезжает на дорогу. – Если и одному неплохо, то чего страдать?

– А если плохо? – смотрю на ребят, а сердце продолжает замирать в груди.

– Тогда иди к ней. Все просто. Погонит – хотя бы будешь знать, что пытался. Я попытался с Агатой – не вышло, зато понимаю, что сделал все, что мог.

– Да она по уши была влюблена в Коршунова, там тебе никогда не светило, – выдаю, а потом понимаю, что прошелся по больному. – Прости, Егор.

Мы пропускаем малышню к детской площадке, а я торможу Меркулова за руку и показываю на детей взглядом.

Он долго оценивает их, смотрит на меня загадочно, будто сверяет, а потом, когда рослый мальчишка замирает напротив нашего окна, вдруг качает головой и выдыхает:

– Иди к ним. К ней.

– Давид! – заметив меня в окне, верещит малая и машет рукой. Спешит, перебирая ножками, к машине и застывает у окна. Приопускаю стекло, позволяя ей почти влезть в салон. Легкий запах персика и ванили влетает следом за девчонкой. – Ты к нам в гости плиехал?

– Пустите? – слова как-то вязнут в горле, с трудом выталкиваются. Мне до ужаса страшно поднять попу с кресла и решиться на этот шаг. Дети – это одно, они примут, а вот их мама… После того поцелуя и дикого взгляда Арины меня еще долго трясло.

– Миса, Давид к нам в гости плиехал! – девчушка делится радостью с притихшим пацаном, а он хмуро смотрит мне в глаза, и отчего-то хочется спрятаться.

– Мама вызывала вас? – его фраза выбивает из равновесия. Я оглядываюсь на Меркулова, а он все еще не отводит взгляда от пацана, хмурится и, наклонив голову, сканирует.

– Нет, я сам приехал проверить.

– У нас все хорошо. Зря приезжали.

Парень напряжен – это видно по вытянутой позе, по и опущенным рукам и сжатым кулакам. Наверное, он прекрасно осознает, сколько матери пришлось заплатить за вызов частного врача. Подозреваю, что Миша злится, что я взял те деньги, только ведь не брал – она сама их буквально в рожу кинула. Да и я не ожидал другого. Такие, как Ласточка, гордые и независимые, не принимают подачки.

Приходится выйти из авто, замереть между детьми: застывшим солдатиком Мишкой и юркой девчонкой.

Она тут же налетает на меня, будто мы и правда родные, обнимает за бедра и, перехватывая ладонь, тянет к подъезду. Я лишь беспомощно оглядываюсь на машину, показывая Егору, что в багажнике продукты и подарки.