«А если я опоздала? – похолодела Тата. – И бомбистка уже ушла?»

Беспокойство натягивало нервы, а подступающая темнота нагоняла страх и тоску – неужели всё зря?

«Да нет же, нет! – изнывал рассудок в тягучем ожидании. – Эта мерзавка должна быть на месте! Еще часа три, как минимум, должна…»

Пока Тата ломко шагала по обледенелому тротуару, припорошенному золой, она старалась не обращать внимания на ночлежку по ту сторону улицы, а теперь усиленно вертела головой, изыскивая подходящее место для наблюдения.

«В принципе, неплохой НП…» – подумала девушка, сворачивая к бывшему продуктовому магазину, точно такому же типовому кубу советских времен, что и универмаг напротив. Здания-уродцы смотрели друг на друга, как разлученные близнецы, только экс-гастроному не меняли исходный статус, лишь перекрестили в «Пятерочку».

К неудовольствию Таты, в супермаркете не гомонила толпа, закупая ингредиенты для новогодних рецептов – всего человек десять суетилось, запасаясь хлебом и звякая спиртным.

Не затеряешься, не прошмыгнешь… А если уж организовывать НП, то на втором этаже, где кучкуются бухгалтеры и товароведы.

Тате даже не пришлось прибегать к «ведьминским штучкам», достаточно было нацепить маску скучающей надменности, и уверенно прошагать к лестнице.

Никого. Лишь старенький, сутуленький охранник в черной мешковатой форме с нелепым «SECURITY» на спине, подремывал на лавочке, делая вид, что разбирает и плющит картонные ящики.

Мимо, грохоча тележкой, прошаркал молодой грузчик, смахивавший на качка – его шаткая походка выдавала изрядный градус. Наверное, и уходящий год проводил, и новый встретил. Неофициально.

Суетливая дама, прижимая к трясущемуся бюсту кипу бумаг и вздрагивая жирным лицом, торопливо спустилась по гулким ступеням, но лишь мазнула по Иверневой краем глаза. А вот престарелый «секьюрити» вдруг решил проявить бдительность. Оторвав тощий зад от лавки, он строго заблеял:

– А вы куда, гражданка? Туда нельзя!

Тата выбросила ладонь перед морщинистым, скукоженным лицом блюстителя, и резко, властно сказала:

– На место! Спать! Забыть!

Недреманный страж рухнул на скамью, приваливаясь к крашенной зеленым стене, и обмяк.

«Зеленый цвет… Зеленый свет…»

Взбежав по лестнице, майор стремительно зашагала по коридору, почти сразу обнаружив искомое – туалет, выходивший окном на улицу.

Правда, «объект МЖ» предназначался для служебного пользования, и был заперт на ключ, но в бездонной дамской сумочке и на замок управа нашлась. Ра-аз… Два-а… Готово.

Закрыв дверь на щеколду, Тата подбежала к фрамуге, наполовину замазанной белым, привстала на цыпочки и навела бинокль, надеясь застать ту, за чьей жизнью пришла. Тусклый желтый свет по-прежнему переливался лишь из одного-единственного окна «Избушки». Раздернутые занавески не прятали убогий интерьер.

– Ч-чёрт… – обронила Ивернева.

По пустой комнате шлепал босиком небритый мужик в кальсонах и майке-алкоголичке. Налив воду в стакан из графина, он пил ее, давясь и морщась.

Тата снова отпустила чёрта, и тут же зажглось второе окно. Бинокль «Левенгук» дернулся влево, и майор Ивернева шарахнулась от испуга – прямо на нее смотрела девица в черном. Худущая, с плоской грудью и длинной шеей, она сцепила ладони, будто в раздраженной мольбе – тонкие пальцы пошевеливались, как паучьи лапки.

Ярко накрашенные губы дергались, то и дело ужимаясь в злую усмешку, а влажные глаза сочились пугающей чернотой. Похоже было, что всю нелепую, угловатую, костлявую фигуру террористки переполняла сатанинская ненависть.

Вот бомбистка опустила веки, пригашая темный огонь зрачков, оскалила крупные белые зубы. Тень скользнула по запавшим щекам, и девицу сотряс хохот.