– Ага… – затянул я, и пальцем коснулся кончика Наташиного носа. – А это уже, помню, из твоей докторской!

– Да! – выдохнула женщина, смешливо морщась. – Метакортекс у Наталишки способен, подобно маршрутизатору, соединять метакортексы паранормов из её клана в «генеративный эгрегор»… М-м… Как бы тебе… Ну, его можно представить, грубо и зримо, в виде локальной виртуальной сети – «домена» – из связанных между собой нейронных кластеров. А через эгрегор открывается доступ ко всей психодинамической энергии клана! Получается, что Наталишка подключает к своему «генеративному эгрегору» метакортексы всех «родных» паранормов, до которых только может дотянуться, и которые вызывают у нее доверие: до тебя, до Васёнка, до Леи или меня… Причём для инициирующего подключения требуется активное согласие Наталишки, после чего она запоминает как бы «слепок ауры», а он у каждого метакортекса индивидуален, и все последующие обращения к эгрегору проходят уже «на автомате»…

Женщина подтянулась, нависая, и шары грудей дразняще качнулись надо мной. Я попытался поймать их губами.

– Не балуйся! – хихикнула Талия, ежась, и показала мне флакончик с «молодильным зельем». – Давай?.. – мурлыкнула она. – М-м?

– Давай! – согласился я. – Только ты сверху! А то я боюсь тебя раздавить…

– Нет, давай, ты! – закапризничала Наташа.

Я притиснул ее, и твердо заявил:

– Ни. За. Что. Зачем мне раздавленная «златовласка»?

– Ну, ладно, ладно… – капитулировала женщина. Капнув пахучего эликсира, она растерла его ладонями.

– Наверное, этим средством пользовалась Таис, когда соблазняла Александра… – пробормотала Талия, накладывая руки мне на грудь. – Помнишь, у Ефремова?..

– Помню… – выдавил я.

Мир вокруг уже плыл и качался, завораживая карусельным кружением. Сердце колотилось часто и гулко, а дикое, неистовое желание поднималось с кипучих, первобытных глубин обеих душ, сплетаясь и сливаясь воедино…

Среда, 20 августа. День

Лондон, Букингемский дворец

Принц Чарльз терпеть не мог пышную и уродливую королевскую резиденцию, этот серый, невзрачный монолит в конце Мэлл. Ему был куда милее уединенный Кларенс-хаус, но там сейчас ремонт, а поместье Хайгроув в Глостершире слишком далеко от Лондона.

«Хотя мамочке это не мешает!» – зло усмехнулся Принц Уэльский.

Август и сентябрь ее величество проводила в Виндзорском замке, поэтому и не колышется королевский штандарт над Букингемским дворцом. А когда он сам увенчается короной, одному Богу известно…

Лицо Чарльза перетянуло гримасой раздражения. Самое, пожалуй, неприятное заключается в том, что мамаша лишь царствует – устраивает приемы, пышные церемонии, а правит-то он! Из тени.

Высокая дверь, отделанная бронзовыми завитушками, приоткрылась и голос, исполненный почтения, прошелестел:

– Ваше Королевское Высочество! Сэр Дирлав…

– Проси! – резко кивнул Виндзор.

Ричард Дирлав четвертый год занимал должность, известную как «С», то есть руководил МИ-6. Не выносил Тони Блэра с Даунинг-стрит, но легко вошел в доверие к Принцу Уэльскому.

Невысокий пожилой мужчина, полноватый, с круглым, сытым лицом и обширной блестящей лысиной вошел и сдержанно поклонился, как всякий рыцарь, завидевший принца крови.

Его Королевское Высочество загодя вскинул руку:

– Просто «сэр»! Помните, Ричард?

– Да, сир, – усмехнулся Дирлав, по-своему интерпретировав повеление. – Вы велели незамедлительно информировать вас о всех важных событиях в России, если они относятся к темам, упомянутых в списке «Зет»…

– Так-так… – напрягся Чарльз Филипп Артур Джордж Виндзор, Принц Уэльский, граф Честер, герцог Корнуолльский, и прочая, и прочая, и прочая. – Выкладывайте, Ричард, не то я лопну от желчи!