– Ну-ну… – проворчала тетя Катя. Человеком она была отходчивым. – Езжай. Время уже…

– Всё-всё! – засуетился Уоррен.

Наскоро вытерев руки ветошью, он боязливо обошел прицеп – огромный 40-футовый контейнер пугал его. От стальных гофрированных стенок как будто исходила потаенная угроза.

Еще вчера место на трейлере занимал точно такой же синий гробина с броской белой надписью «Совтрансавто». Ночью его перегрузили на «КамАЗ» и куда-то увезли, а вот этот бережно опустили на «трал». Сопровождающий – мужик средних лет, налитой здоровьем, – опустил до глаз капюшон и прогудел: «Тоже оборудование. Научное. Хрупкое. Понял? – В этом слове он ставил ударение на второй слог. – Так что не гони, и не тряси. Доставишь в Ново-Щелково, в Институт внеземных культур, прямо во внутренний двор. Понял?»

«Понял», – буркнул Алекс, ударяя на букву «О»…

…Хмурясь, Уоррен залез в кабину. Сегодня он едет без болтливого напарника, и слава Богу. Рейс короткий, до Ново-Щелкова, и обратно. К вечеру вернется. Да раньше…

И все же непонятная суета вокруг ИВК напрягала. Понятно, что лондонское начальство нервничает, боится – а вдруг русские откопают на Луне что-то такое… Тако-ое!

«Им бы по ИВК прогуляться, – кисло усмехнулся Алекс, – сразу бы дошло!»

Ну, что «такого» может сохраниться со времен динозавров? А те замысловатые детальки из гафния или циркония, или кристаллы с редкоземельным напылением… Лежат себе, полеживают за толстым стеклом. Только вот… Какой от них толк?

Вот, скажем, разбился самолет, где-нибудь в горах Новой Гвинеи. И от его навороченного турбореактивного двигателя отлетел патрубок. И что? Ну, наткнется на него местный папуас, покрутит, дунет в дырку, понюхает… Прихватит, конечно же, с собой – вдруг, да пригодится в хозяйстве? Вот только сможет ли он, даже собрав всех сородичей, додуматься до идеи ТРД?

А русские ксенологи находятся в том же положении, что и дикари – вертят артефакты с умным видом, строчат статьи по закрытой тематике, а что за детальки перепали им от рептилоидов, понятия не имеют…

Приободрившись, отогнав смутные тревоги, Алекс выжал кнопку стартера. Мощный дизель ворохнулся, и взревел, клокоча лошадиными силами.

Улыбаясь от удовольствия, Уоррен погонял мотор, и тронулся. С ворчанием «КрАЗ» покинул гулкий гараж, пропахший соляркой, и выехал за ворота автобазы.

Еще немного… Пара поворотов – и трасса.

Тягач поднял обороты, и разогнался. Красный капот с места водителя казался носом корабля, гонящего асфальтовые волны.

Алекс, не глядя, щелкнул клавишей магнитолы, и бойкие детские голоса зазвенели в кабине:

Взлетая выше ели, не ве-едая преград,

Крыла-атые качели летят, летят, летя-ят…

Тот же день, позже

Ново-Щелково, берег озера

Мои «грации» умотали на «Мосфильм», прихватив с собою Настю и Марину-Сильву. Сестричка чмокнула меня мимоходом, а «малышка из Рио» целовалась до того самозабвенно, что я даже забеспокоился. Зря. Просто Марине-Сильве не с кем было оставить Наталишку…

«О, Мигел! – страстно выдохнула она, юркнув в Ритин «москвичонок», и посоветовала, умильно улыбаясь: – А вы сходите на озеро! Погода такая хорошая… Пока-пока!»

И мы дружно помахали красоткам вслед – я, Наталишка и моя младшенькая…

* * *

– В Крыму было так классно, папочка! – оживленно повествовала Лея, помогая себе руками. – Настоящая киностудия! А какие там декорации… О-о! Я сидела в кресле… в самой настоящей пилотской кабине «Темного пламени»! И два передних обзорных экрана, а вот так, на вертикальной перегородке между ними, как бы в вершине дуги пультов – четыре огромных круглых шкалы! Та-ак здорово! А у тети Насти были пробы… Она стояла, такая красивая-красивая, вся обтянутая пластиком, будто статуя, и грудь такая больша-ая! Высокая! Как у мамы, даже больше!