истина.

Рассмотрим содержание истины применительно к судебному приговору по более распространенным сегодня формулировкам. По двум распространенным позициям в него входят: 1) только фактические обстоятельства дела79; 2) фактические обстоятельства, прежде всего деяние, вменяемое обвиняемому, плюс их правовая оценка80. Ряд авторов подчеркивает, что в содержание истины входит не только правовая (юридическая), но и социально-политическая «оценка деяния, вменяемого обвиняемому»81.

В тех случаях, когда по каким-то причинам, признаваемым уголовно-процессуальным законом за уважительные, постижение истины не имело места, законодатель предусматривает возможность вынести оправдаоправдательный приговор или принять иное решение и тогда, когда истина не достигнута. Прежде всего, это проблемы времени: уголовное судопроизводство, как и всякая практическая деятельность, не может продолжаться вечно. По этой причине и установлена в уголовно-процессуальном законе та категория процессуальных сроков, которая устанавливает лимит времени для деятельности участников процесса.82

И. Д. Перлов же полагал, что в содержание истины, постигаемой по УД, входит и назначение наказания. Если это так, то установление истины действительно можно было бы считать целью уголовного процесса. Однако, на наш (и не только наш) взгляд, наказание характеризуется все-таки не истинностью или ее отсутствием. Истинность, как мы ее понимаем, это соответствие познанного чему-то существующему отдельно от познающего. Если полагать, что назначенное судом наказание характеризуется истинностью, то надо предположить, что те конкретные 10 лет лишения свободы в колонии строгого режима, которые суд назначил подсудимому Н. по конкретному уголовному делу, до той поры, пока суд их познал и транспортировал в приговор, где-то в объективной реальности пребывали. Где?

Назначенное наказание может (и должно!), по нашему мнению, характеризоваться справедливостью, даже целесообразностью или утилитарностью, но, повторим, не истинностью.

Несмотря на большой авторитет И. Д. Перлова, в годы войны заместителя Наркома юстиции СССР, единомышленников по вопросу о содержании истины, устанавливаемой по уголовному делу, у него было немного. Н. А. Якубович, сотрудница, возглавлявшегося им до самой смерти отдела, хотя и не упоминала имени проф. Перлова в качестве оппонента, но писала весьма категорично: «В содержание истины не входит назначаемая судом мера наказания. Назначение наказания является не познавательным, а повелительно-волевым процессом, основывающимся на уже познанной фактической и юридической сущности совершенного деяния».83

Чуть позже мы коснемся этого вопроса глубже во фрагменте «Соотношение понятий «цель уголовного процесса» и «цели наказания».

Сейчас же возвращаемся к идее о том, что познание истины является conditio sine qua non (необходимым условием) достижения цели уголовного процесса.

Это наша, лежащая в русле российских, советских, наконец, евразийских правовых воззрений позиция. Однако, судя по тексту УПК РФ 2001 года, в рабочей группе, трудившейся над составлением проекта названного документа, отношение к истине существенно иное. Ее члены основательно приблизились в своих текстах к позициям С. А. Пашина и его союзников, которые относятся к истине еще безразличнее.

Ни один из уголовно-процессуальных кодексов Российской империи, союзных республик СССР и Российской Федерации, начиная с Устава уголовного судопроизводства Российской империи, включая УПК РСФСР 1922, 1923 и 1960 годов, не использовал термина цель уголовного процесса.