– Позаниматься с вами? – Лу невинно улыбнулась.

– Ну да.

– Так чего же молчали, Ваше Высочество, я же всегда к вашим услугам, – и она поклонилась ровно так же, как должна была кланяться сама Мели: изящно, отточено, красиво, в темпе, – как, скорее всего, кланяются только умудренные опытом матроны из древних и родовитых семейств. Она еще раз показала поклон, когда они встали на коврике посередине гинекея, и Мели должна была с точностью до наоборот повторить за ней каждое движение. Когда она завела правую ногу за левую, мышцы задрожали, а вместе с ними и колени как будто едва уловимо вибрировали – Луан это заметила в один прием и тактично поправила Ее Высочество.

Мели положила ладони на сердце, словно сейчас оно раздастся и выступит из груди. Цезарисса уже успела к тому моменту забыть о дядюшке Тине и о путешествиях, и предать себя в элегантные руки дворцового этикета. Медленно она развела ладони, пытаясь изобразить, как передает Луан свое сердце. Но Луан не принимает его. Она качает головой, – волосы у нее черные, как шоколад, – и снова показывает как положено, а Мели, огорчаясь на мгновение, приводит в порядок свои движения. И делает так несколько раз.

До того, как дядюшка Тин пригласил Луан на работу, Мели задыхалась от количества старых служанок, которые суетились вокруг нее, равнодушные, безмолвные, не склонные к пониманию, а подчас даже грубые, и жаловалась всем, кто только мог её выслушать, на безучастность своей же собственной прислуги. Она не решалась взять и наказать их, как поступила бы на ее месте идеальная цезарисса, и тем паче ей было тяжко укорять женщин вчетверо старше ее. Но с появлением Луан кое-что поменялось. Старухи лишились работы, и были отосланы в город, доживать там остаток коротких старушечьих дней, и освободившееся место заняла почти ровесница Мели: очень заботливая и старательная, готовая приклонить слух к её проблемам. Мели уже не помнила, как подружилась с ней – вот бывают в жизни случаи, произошедшие будто сами собой, после которых ты и не вспомнишь, что же там действительно случилось и какова причина родившейся дружбы…

С пятой попытки Мели смогла поверить, что, в самом деле, нет ничего сложного в приветственных поклонах, просто отстраняешься от плохих мыслей и, как сказала Луан, устанавливаешь зрительный контакт, а дальше за тебя все делает память.

Остальную часть времени они провели, смеясь и подтрунивая друг над дружкой, во-первых оттого, что это было упоительно весело, а еще, только таким образом Мели могла забыть о проблемах, которые ее тревожили. Луан шутила хоть и метко, но осторожно, и никогда не перегибала палку, Мели же позволяла себе малость больше инициативы. Когда они занялись гаданием, загадывая имя суженного и подбрасывая медную монетку с возгласом «Змей или орел», начало темнеть. Корабли облаков заполонили небо своей белой кормой. Снова постучали – в этот раз стук был громким, быстрым и отрывистым, «мужским», и повторился несколько раз. Мели предположила, что колотит, вероятно, посланник от Серджо. Редко кто из мужчин стучит в гинекей. И она не ошиблась.

– Прошу прощения, Ваше Высочество! – донеслось из-за двери. – Господин Констанций Серджо ждет вас у себя в таблинуме ровно через десять минут!

Потом голос затих и стук прекратился.

– Спокойнее, Ваше Высочество, вы справитесь, – Луан подтолкнула ее к двери.

– Может… может мне переодеться? – спросила Мели больше саму себя, чем Луан, и сама не зная, зачем.

– Да вы и так прекрасно выглядите. – Луан хихикнула, и положив руку на плечо Мели, заверила, что все определенно будет хорошо.