– Лада, Ладочка, я же к тебе пришел! Я здесь ради тебя!

– И хорошо, – снисходительно взглянула красотка. – Если б ты не пришел, я бы рассердилась!

– Я пришел… – еле слышно причитал Сергей не своим, а каким-то чужим, упавшим голосом.

В этот момент вернулся Александр.

– Лада, мне надо с тобой поговорить! – и, не обращая внимания на Хрущева, потянул девушку за собой.

Сережино сердце страдальчески сжалось. Юноша прислонился к стене, в глазах потемнело, слезы душили. Чтобы не расплакаться, он выскочил в прихожую и в полумраке, не решаясь зажечь свет, чтобы никто не обнаружил его душевного смятения, стал шарить по вешалкам, отыскивая одежду. Обнаружив пальто, молодой человек резко сдернул его и только тут услышал сдавленные рыдания. Уткнувшись в шубу, навзрыд ревела Леля Лобанова. Сережа робко прикоснулся к ней:

– Лелечка, что с тобой?

Несчастная подняла заплаканное лицо.

– Он со мной сюда пришел, этот мерзкий Сашка! Со мной!

– Не плачь, все обойдется!

– Предали они нас, предали! – всхлипывала Леля. – Ненавижу!

– Я ухожу, – процедил Сергей, ему было страшно разрыдаться на глазах у знакомой, страшно было обнажить свою безумную боль, признаться, что он безответно влюблен, отвергнут!

Несчастный взял шапку.

– Я пошел! – выдавил он.

– И я с тобой! – пискнула Леля.

Сергей помог ей надеть шубу и, придерживая, вывел расстроенную знакомую на крыльцо. Увидев дочь Лобанова, которую сложно было не узнать в ярко-рыжей лисьей шубе и такой же броской пушистой шапке, водитель министра сельского хозяйства завел огромный «ЗИМ» и подал к подъезду. Леля старалась себя сдерживать, но непокорные слезы упрямо текли по щекам. Сергей поспешил открыть дверь, девушка забралась вглубь салона.

– До свидания! – прошептал отвергнутый парень, и хотел было захлопнуть дверь, чтобы, наконец, остаться одному, дав волю бушевавшим в груди страстям. На душе у него скребли не кошки, а леопарды! Голова гудела.

– А ты? – спросила дочка Лобанова.

– Про машину своим не сказал, пешком дойду, здесь близко, – удрученно ответил Хрущев и принялся повязывать шарф.

– Так нельзя! – запротестовала Леля. – Садись, мы тебя подвезем.

– Неудобно, не хочу тебе мешать, – отказывался Сергей.

– Не спорь! – приказала девушка, и тут же, как-то совсем жалобно добавила: – Ну, сядь, пожалуйста!

Несчастный кавалер забрался в машину. Заурчав мотором, «ЗИМ» двинулся к воротам. Внезапно Леля положила свою руку на его ладонь и сжала, потом уткнулась лицом Сереже в грудь, в его шерстяное кашне, и разревелась. Молодой человек замер, он был совершенно ошарашен, но не отталкивал девушку, а наоборот, обнял, утешая.

– Хрущев-то с Лобановской Лелькой уехал, – проводив «ЗИМ» взглядом, подметил дежурный по даче.

– Сделали рокировочку! – подмигнул стоящий рядом порученец министра, которому было наказано: «глаз не сводить с Ладочки!» – Сейчас прямо в машине испанку зацелует!

Дежурный и порученец довольно переглянулись.

Леля уже не плакала, она желала любой ценой отомстить своей лучшей подруге, бывшей лучшей подруге и этому жалкому долговязому смазливому придурку!

В окнах мелькали силуэты веселящейся молодежи. В гостиной отплясывали заводные буги-вуги, – жгли как в последний раз! Изображая барабанщика, Антон энергично отбивал такт на перевернутых фаянсовых тарелках, эмалированном тазу и кастрюле, а в уютном министерском кабинете обаятельный Александр без стеснения целовал министерскую дочь, упрямо расстегивая на ее груди кофточку.

Расположившись у окна, где больше света, Булганин разглядывал фотографии обнаженных женщин. Откровенные фото презентовал ему маршал Малиновский.