– Тихонравова прибавь и Глушко, – подсказал Николай Александрович.

– Точно. Все в один голос твердят: полетит! В Казахстане ракетный полигон Тюра-Там заканчиваем!

– Название дурное Тюра-Там. Тюра-мура! Там-здесь! Мура, одним словом, надо переименовывать! – высказался Николай Александрович.

– Может, Байконур?

– Почему Байконур?

– Название такое у казахов мелькало, означает «богатая земля».

– Байконур лучше, героические нотки проскакивают.

– Вот и переименовали. Ты, Коля, не переживай – бомбу сделали и ракету смастерим!

– С топливом жопа! Бьемся, бьемся, а топлива, чтоб крупный объект поднять, не придумали.

– Здесь затык! – подтвердил Никита Сергеевич. – Но нет таких высот, каких бы не смогли взять большевики! Придумаем топливо! Я тебе говорил, мой Сережка к Челомею нацелился.

– Это хорошо. Твой Сережка смышленый, – подтвердил Николай Александрович.

– Смышленый, Коля, смышленый! – тяжело вздохнул отец, – Только личная жизнь у него не ладится.

– У меня тоже не ладится, разрываюсь между бабами!

– Ты его с собой не равняй! – отрезал Хрущев.

– Не обижайся! – извиняющимся тоном пробасил Булганин. – Это я так, к слову.

– Обидно за него, втюрился в кругловскую дочку.

– Да ну?

– А она на него плюет!

– Выгоним Круглова к е…ней матери, если плюет! – возмутился Николай Александрович. – Где она парня лучше найдет? Дура! Она работает, учится?

– В МГУ иностранными языками овладевает.

– С иностранными языками мозги набекрень! – подытожил маршал. – Я свою Верку в медицинский определил, а иностранщина, гори она огнем, от нее одно разложение!

– Согласен. С женой-то у тебя как?

– Живем отдельно, она в Жуковке, в новой даче, я в казенной, в Барвихе. Заезжаю, конечно, даже на ночь остаюсь для приличия, чтобы детей не травмировать.

– Ты без минуты председатель Совета министров, будь внимательней!

– Внимательный я, внимательный! – отмахнулся маршал. – Белла мне всю душу перевернула! – горестно продолжал он. – Как я ее детям покажу, если она им ровесница?!

– За твоими бабами не угонишься! То Машка-балерина, то Белла, юное медицинское дарование!

– Ну, ты Беллу видел! – самодовольно заулыбался Николай Александрович. – Я свои чувства скрывать не умею! Она, кстати, пианистка, а не медработник, ты, видать, с Жуковым меня перепутал, у него пассия врач. А как Беллочка играет, как играет! Душа в небо рвется!

– Смотри, на луну не улети!

– Такая ласковая!

– По фотографии видно! Снимал-то сам?

– Ребята, разведчики, – с серьезным видом ответил Николай Александрович. – А кому такое доверишь?

– Тебя бы рядом с голой задницей заснять и в печать! – сощурил глаза Хрущев.

– Иди на х…! Сердца у тебя нет!

– Про сердце вспомнил! Если бы Молотов с Кагановичем подобную фотку заполучили, хана б тебе! И так разговоры кругом про твое рыцарство.

– Во завелся, угомонись!

– Я по делу говорю!

– Чего долдонишь, не глухой, слышу!

– Ты, Коля, с ума не сходи! Ты, считай, первое лицо в государстве! Я тебе добра желаю.

– Переделать себя не могу! Из-за любимой женщины английский король Эдуард VIII от престола отрекся, – с выражением выговорил Булганин.

– Зачем я тебя на председателя Совета министров тащу, если выгонят завтра?! – топнул ногой Хрущев.

– Поработаем, Никита, поработаем! – поднимаясь и одергивая мундир, проговорил военный. – Подумаешь, девку прижал, что тут, мировая революция совершилась? Я и при Сталине грешил, это всем известно, а ты как собака цепная набросился, все настроение испортил!

– Ладно, езжай на Валдай, но потом я тебе передышки не дам.

Николай Александрович понимающе кивнул, снова достал фотографии и стал их заново рассовывать по карманам.