».

Тем временем мужчина поклонился и положил правую руку на грудь:

– Ли.

«Тот самый охотник!».

Шанкар еще раз окатил взглядом собеседника и про себя удивился. Этот слегка полноватый увалень слабо походил на добытчика дичи.

«Неудивительно, что он из леса с пустыми руками ходит. Небось, одним шагом всю живность распугивает».

Тем не менее, соблюдая местные нормы, охотник поклонился и, в свою очередь, представился:

– Шанкар.

Физиономия Ли вмиг засияла. Улыбка и вовсе расплылась до ушей:

– Знать! Цзы Хэн говорить! Я с тобой на охота идти! – и махнул рукой, указывая на завесу джунглей на западе.

У Шанкара глаза округлились:

– Что, прямо сейчас?

Ли нисколько не смутился:

– Цзы говорить… ммм, – он нахмурился, подбирая слова, – утром дело, вечером… э… отдых.

Охотник тяжко вздохнул. Похоже купание в реке и бритье придется отложить.

– Ладно, – он развел руками, – только у меня ни лука, ни копья…

– Лук мой есть, – заверил Ли, – ммм… палка-тык дать.

– Хорошо, – сдержав смех, кивнул Шанкар, – только Абхе скажу, что мы уходим.

Кажется Ли не совсем разобрал последних слов, однако добавил:

– Моя жена дать твоей одежда.

– Спасибо тебе, Ли, – чистосердечно поблагодарил охотник, про себя надеясь, что Абхе ничего не вытворит за время его отсутствия.

– Куайцзы! – вновь воскликнул паренек и протянул миску с рисом Карану.

Тот осторожно взял угощение и, придерживая сосуд за донце, ухватился за палочки.

– Как ими жрать-то? – невольно вырвалось у него.

– Не знаю, – покачал головой Шанкар.

Плотно сжав губы, словно перед тяжелой работой, Каран попробовал подцепить разваристого риса, однако зерна полетели на землю, так и не достигнув рта. Местный мальчонка сопровождал его потуги звонким смехом, заставляя краснеть. Однако в этом смехе не звучало и доли злорадства. Он был чист, как горный ручей.

Наблюдая за бесплодными попытками подцепить рис, Ли задорно хихикнул и произнес:

– Иао та, Ксу[1].

Ли продирался сквозь джунгли напролом. Постоянно спотыкаясь о корни деревьев и получая ветками по физиономии, он насвистывал под нос какой-то веселый мотив. Шанкар, одетый в грубую рубаху без рукавов, шел следом. Брови охотника взмыли вверх, а глаза изумленно таращились на спутника.

«Теперь понятно, почему он вечно возвращается из леса с пустыми руками. Ведет же себя, как слон в посудной лавке!».

Когда же Ли, сжимавший в правой руке лук, вальяжно отбросил им очередную ветку в сторону, совершенно не заботясь о сохранности оружия, Шанкар и вовсе поперхнулся.

«Может и к лучшему, что охота здесь уже не играет первой роли. Померли б все от голода с такими ловчими…».

В конце концов, он не выдержал и, пока они не зашли слишком далеко, крикнул:

– Ли, стой!

Тот послушался, развернулся и, широко улыбаясь, невинно уставился на него:

– Э?

Шанкар вздохнул и оперся на копье. Не боги весть какое. Без медного наконечника, оно скорее напоминало заостренную палку. Но лучше, чем ничего.

День выдался жарким. Джунгли стояли неподвижно, а в их кронах заливались пением птицы. Тень, отбрасываемая ветвями, слегка притупляла зной, но дышать было тяжело из-за влаги. К тому же орды гнуса так и норовили залезть в ноздри.

– Ты слишком шумишь, – тихо сказал Шанкар и тут же едва не проглотил пару комаров. – Ступай осторожнее и смотри под ноги.

– Э? – на лице Ли отразилось непонимание, но он продолжал улыбаться.

Охотник пыхнул, отгоняя назойливых насекомых, и сделал приземляющий жест рукой:

– Тише иди.

Кажется, до того стало доходить.

– А-а-а, – протянул он и, тут же получив целый рот мошкары, так закашлялся, что спугнул с дерева желтых попугаев. Шурша крыльями, те перекочевали на соседнюю пальму и одарили криками нарушителя спокойствия.