– Ух, ты! – донесся с улицы знакомый голос. – А это что?

– Дами! – кто-то звонко ответил ему.

Охотник осторожно высвободился из объятий и выглянул в окно.

Солнечные лучи заливали ярким светом улицу, заставляя отбрасывать длинные тени. Судя по копошащимся звукам и довольному кудахтанью, рядом и вправду рылся петух.

Прямо посреди дороги стоял Каран и разговаривал с местным мальчишкой. Ростом не выше его, в грубом свободном одеянии с короткими рукавами. Слегка округлое лицо. Широкая улыбка на тонких губах делала раскосые глаза еще уже, чем они были на самом деле. Куцые пряди черных волос прикрывали большие уши. В руках паренек держал глиняную миску и дружелюбно предлагал Карану.

– Я могу попробовать?

Паренек кивнул, продолжая улыбаться.

– Пахнет вкусно, – Каран протянул ладонь, собираясь почерпнуть угощение, как вдруг получил по пальцам и одернул кисть, – ты чего?!

– Э!

Улыбка съехала с губ паренька, он недовольно воззрился на Карана. Однако серьезное выражение лица делала его еще более милым и забавным.

– Чего «э»?! Ты сам предложил, а теперь по рукам бьешь?!

Шанкар внимательно наблюдал за происходящим. Местный мальчонка, насупившись, достал из-за пояса две маленькие палочки и, помахав ими перед носом Карана, опустил в миску.

– Куайцзы!

Каран тупо уставился на них:

– Чего?

– Куайцзы! – терпеливо повторил паренек.

– Какие еще курицы?! Я жрать хочу!

В ответ последовало возмущенное лопотание, а затем, у входа в землянку напротив, мелькнула чья-то тень. Шанкар не стал дожидаться развязки. Осторожно, чтобы не разбудить Абхе, поднялся и, ступая босыми ногами по землистому полу, вышел наружу. В этот момент с той стороны как раз показался мужчина. Молодой, немного полноватый. Серая рубаха облегала чуть выпирающий живот. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять – это отец мальчика, что держал миску с рисом. Только в отличие от сына, он убрал волосы в пучок на затылке, являя миру огромные уши. На тонких губах играла приветливая улыбка.

Шанкар встал позади Карана и положил руку ему на плечо.

Тот вздрогнул от неожиданности.

– Фух, не подкрадывайся!

– Прости, – улыбнулся охотник.

– Представляешь, он предложил, а потом по рукам бить начал!

– Куайцзы! – упрямо бросил паренек.

– Да какие еще курицы?!

Надувшись, мальчонка схватил палочки и, подцепив горсть риса, ловким движением отправил в рот. Через секунду на лице появилось выражение блаженства. Каран во все глаза наблюдал за этим действом.

– Похоже, – протянул Шанкар, – это местный обычай по приему пищи.

– Во, чудные, – прошептал Каран, не отрываясь от паренька. Тот подцепил еще риса и отправил вслед за первой порцией.

Его отец, продолжая дружелюбно улыбаться, подошел ближе:

– Зао ан!

– А… – замялся охотник, – доброго дня.

Мужчина чуть сощурился. Улыбка стала шире. Внезапно его будто осенило.

– О… о-хот-ник?

Лицо Шанкара просветлело:

– Ты знаешь наш язык?

Тот весело рассмеялся:

– Мало. Кали учить. Плохо… знать.

Догадка озарила охотника. Он вспомнил, как земляк рассказывал о том, что его жена собирает в джунглях мед диких пчел. Вчера вечером они как раз ужинали сладким лакомством из глиняного горшка. Пусть и основательно засохшим.

Шанкар указал большим пальцем себе за спину:

– Так это дом семьи Кали?

Легкая тень пробежала по лицу собеседника. Мимолетная, словно хвост испуганной полевки, но цепкий взор охотника сумел уловить ее. Через миг мужчина уже вновь приветливо улыбался.

– Был… да.

– Был? А где же они живут теперь?

– Цзы Хэн дать… э… лучший дом.

«О, Богиня-мать, надеюсь, что Кали не ночует теперь на деревьях из-за нас? Надо будет с ним поговорить и узнать, где он живет