– Тебе лет сколько?

– Через неделю шестнадцать.

– Ммм, думал, младше. Ноги, как у балерины.

– Претензия?

– Факт, – Би пожал плечами, – Сразу ясно, что тебя дрессировали, хотя я не просил. Я хотел лишь, чтобы они грамотно выполнили поставленную мной задачу. Крис всегда отличался неоднозначным восприятием каждого моего слова.

– Кристофер… он, что такой особенный?

– Да, пожалуй. Человек с задатками отца-добряка. Его у нас очень любят за это.

– Что случилось с теми людьми?

– Не завидуй им, – мужчина усмехнулся, показывая чуть кривоватый зуб. – Как зовут?

– Доминика Псих.

– Сумасшедшая фамилия.

– Чёрный юмор?

– Убийственная шутка. Не туго?

– Нормально, спасибо. А как действительно зовут Вас? Мне не сказали Вашего имени.

– Тебе не нужно его знать, Доминика. Я просто Би, – мужчина встал и вышел из комнаты, медленно закрывая за собой дверь. Я нырнула под одеяло и отключилась, подогнув саднящие ноги.

Наутро боль притупилась, но «грация слонёнка» никуда не делась. Я кое—как спустилась в низ, чтобы осмотреться и, возможно, перехватить что—нибудь на завтрак, хотя поесть для меня было пока трудновато. Но события резко поменяли свой ход.

– Боже, почему кто—то до сих пор покушается на Кейнов!

Я пожала плечами, стоя в холле. Би резко отхлебнул сухого красного из бокала: другое вино он не пил.

– Босс?

– Да, Кристофер?

– Можно я заберу Доминику на пару слов?

– Разумеется.

Кристофер увёл меня в другой конец особняка.

– Он невероятно зол и бездумен сейчас. Будь осторожна, – прошептал он.

– На кого покушаются?

– Один из его прошлых сподручных имел семью и был убит. Би защищает их.

– А Вы тоже мечтаете о семье? – осторожно спросила я.

Кристофер по—доброму улыбнулся.

***

– Спасибо, Кристофер, – поблагодарил мужчину Би, когда тот принёс вино. – Больше ничего не нужно. Можешь идти спать.

– Слушаюсь, сэр.

Би остался на балконе один. Полы кровавого халата и ворот чёрной рубашки подрагивали на вечернем ветру. Тонкие пальцы осторожно проводили маленькие линии по холсту, словно от их размещения зависело всё существо.

– Что скажешь?

Я, наблюдавшая исподтишка за маньяком, взвизгнула от неожиданности.

– Как Вы узнали?

– Это было ожидаемо, – Би ухмыльнулся. – И всё—таки: тебе нравится?

Я всмотрелась в полотно, которое оказалось точной копией ночного неба и далёкого, темнеющего в синих тонах солнца. Фантастика.

– Это прекрасно.

– Благодарю. Хочешь вина? – Би наполнил один бокал.

– Нет, спасибо, я не пью, – я замялась, опуская голову. – Вы были очень злы утром.

– Я прошу прощения за данное поведение, – сказал Би. – Я стараюсь сдерживать свой гнев.

– Почему Вы охотитесь на преступников, сами являясь преступником?

– Люди… я абсолютно уверен, что величайшее творение природы стало ей врагом. Им можно внушить всё, что угодно, и они, словно дикари, будут поглощать и радоваться этому внушению. Неважно, что бросишь – сожрут без остатка. Они думают, я монстр, только потому что им это сказали. Это никак не контролируется. Хорошее и плохое нынче размыто. Человеческий ум уже заполнен внушениями, – Би снял халат, оставаясь в чёрных брюках и рубашке, которые скрывали большую часть его тела в ночной глубине. – Наше мышление скованно. СМИ продалась и заставляет нас делать ровно то же самое – превращаться в безмозглых рабов. Наши кумиры, идеалы – выводки пропаганды. Люди не готовы осознать своей ошибки. Они поддаются красивым лицам, голосам, красивым женщинам и шикарным мужчинам из глянцевого мира. Те, в свою очередь, завязывают им глаза и тащат в круги забвения и стерильности. Мир – синтетика, Доминика, – Би сделал несколько мелких мазков.