— Как работа? — пытаюсь проявить участие, ведь я вежливая девушка.

— Тебя это не касается. Я тебя не для разговоров сюда позвал, — отвечает Артём, не забывая поднимать бокал.

Ладно, я могу и помолчать. Обиженно надуваю губы. Артём тем временем снимает с себя пиджак, небрежно бросает его на спинку кресла, в которое спустя секунду опускается сам. Откидывает голову и прикрывает глаза. Да, разговаривать он точно не намерен. Как бы не уснул. Я не мешаю человеку отдыхать и устремляю взгляд в панорамное окно.

Когда-то нам было комфортно вот в таком молчании. Я могла часами проводить время в комнате Артёма, наблюдая за ним. Он никогда меня не выгонял, но и на контакт особо не шёл. Мы были чужими людьми, вдруг ставшими семьёй. Между нами никогда не было вражды, свойственной сводным братьям и сестрам, но и дружбы не было. Скорее присутствовал некий нейтралитет, который мы оба безоговорочно соблюдали, пока нам это было нужно.

— Ты давно видела Риту? — вдруг говорит Артём, не открывая глаз.

Его руки покоятся на подлокотниках, пальцы отбивают ритм на бокале, чем жутко меня нервируют... Я поёживаюсь. Именно сейчас о матери говорить совершенно не хочется.

— Давно.

— Насколько давно?

— Я не знаю… очень давно. А что?

— Я просто пытаюсь понять, чем же ты мне можешь быть полезна, Эля. С матерью ты не общаешься. Никаких интересных мне связей у тебя нет. Что у тебя есть, кроме твоего тела и стандартного личика? — глухо отзывается Артём, не меняя своего положения в кресле.

После его слов начинаю нервно кусать губы. Что мне ему сказать? Рассказать, что у меня есть дочь? Кроме неё, у меня нет ничего. Но я не готова к таким разговорам, поэтом молчу, судорожно дыша.

— Так я и думал.

— Артём…

— Поимею я тебя пару раз. А потом что? Захочу продолжения или нет, спорный вопрос. Платить за секс я не привык.

— Ты пообещал! Тогда, в кабинете! — Вскакиваю на ноги.

— Я пока и не передумал отказываться от своих слов. Просто мысли вслух, — ухмыляется Николаев, наконец открывая глаза. — Иногда люди думают. И тебе не помешало бы этим заняться, хоть иногда, — в его голосе вдруг слышится сталь, от которой я тушуюсь и робею.

— Я думаю и довольно часто, — по-детски огрызаюсь в ответ.

— И чем, позволь спросить, ты думала, когда выходила сегодня из дома без телефона? — рявкает Артём.

Опускаю глаза в пол, сжимая кулаки. Не говорить же ему, что думала о нём. Копалась в прошлом, вспоминала... Один телефон остался дома после разговора с дочерью, я же планировала всего лишь сходить в магазин! А второй у меня сел, тот самый, номер которого был у Артёма. Но я совсем не чувствую себя виноватой, я ждала его звонка несколько дней!

— Я устал.

— Мне уйти?

— Конечно нет, — хмыкает Артём.

В горле сухо, как в пустыне. Облизываю горячие губы кончиком языка и замечаю, что взгляд Артёма как по команде падает на них. Проделываю этот трюк ещё раз. Ну давай же, ловись рыбка.

— Что же мы тогда будем делать?

— Ты — раздеваться, — лениво тянет Артём, неплохо справляясь с этой задачей своими глазами.

— Ладно. — Мне не в первый раз. — А ты?

— Я планирую смотреть.

Подхватываю край футболки, и одним движением стягиваю её с себя. Кожа тут же покрывается мурашками, хотя мне совсем не холодно. Жар, разгорающийся внутри меня, согревает. Моё либидо взбесилось оттого, что у меня давно не было мужчин, либо я просто немного эксгибиционистка, потому что мое белье вмиг увлажняется.

Мне кажется, я какая-то неправильная. Я должна испытывать страх, унижение, стыд. Но всё, что я чувствую, — это волны возбуждения.

Мне нравится раздеваться перед Артёмом. Я физически ощущаю его взгляд на своём теле, он смотрит жадно, как голодный лев перед нападением на свою добычу. Артём не спешит подниматься со своего места, продолжает трахать меня глазами. Именно это он делает. Ему нравится то, что он видит, его эрекция натягивает ткань брюк в районе ширинки, и он не спешит её прикрывать. Хочет, чтобы я тоже смотрела. Его дыхание учащённое, как и моё. Я знаю, что он тоже меня хочет. И от этого влажнею ещё больше.