– Что же ты не сказала, что не можешь идти?
– Я могу, это ерунда.
– Не ерунда, давай сядем.
Мы сели. Он тут же достал телефон, спросил какой у меня размер ноги, что-то напечатал.
– А зачем вам размер ноги?
– Сейчас тебе привезут удобную обувь и пластырь.
– Привезут? Кто? – я тогда дико удивилась, был уже вечер, довольно поздно, я даже не уверена была, что магазины работают, и потом, кто будет этим заниматься?
– Тебе какая разница, Бельчонок? – он тогда меня в первый раз так назвал.
Смотрел улыбаясь, а потом как-то резко стал очень серьёзным, подвинулся ближе, обнял крепко…
– С ума по тебе схожу, девочка… как пацан малолетний, что мне с этим делать, скажи?
А я не знала, что сказать. У меня сердце пело от счастья.
Зачем же ты меня сломал? Зачем?
Глава 8
Выныривать из теплых воспоминаний в реальность больно.
Я застываю в его объятиях, каменею.
Тихо шепчу:
– Не надо…
– Лиза…
– Не надо, пожалуйста… Всё хорошо.
– Что хорошо, Бельчонок?
Нежное имя из прошлого просто взрезает вены, сердце истекает кровью.
У нас же всё было так хорошо!
Мы были так счастливы!
Безумно счастливы.
И мой первый раз он превратил в волшебную сказку. Так нежно любил, так трепетно ласкал, доводя до блаженства и сам срываясь вместе со мной в пучину огня и страсти.
Я и не подозревала, что так бывает!
А он снисходительно улыбался, поглаживая подушечками пальцев мою кожу и говоря, что я чудесная, чистая, чувственная девочка.
Его Бельчонок.
Роман с Романом развивался стремительно, хотя я даже не надеялась на то, что у нас будет серьёзно. Мне сразу всё сказали «добрые люди».
– Королёв? Милая, он бабник, у него таких как ты – вагон и маленькая тележка, он девок меняет как перчатки. Даже чаще. А ты еще и выгодная, ничего не требуешь, так даешь.
Да, я не требовала. Мне от него был нужен только он.
Он один.
Его руки, его губы, глаза…
Ласки, поцелуи, страсть, нежность.
Этот шепот срывающийся:
– Еще, Бельчонок, еще, ну, пожалуйста, да, детка, давай, маленькая моя…
Я не ожидала, что на одном из свиданий он достанет колечко.
– Малыш, я в тебе по самое «не балуйся», никогда такого не было. Понимаешь, Бельчонок? Мне тридцать пять, я впервые влюблён. Нет. Люблю.
– А я люблю тебя.
Призналась тогда искренне. Хитрить не умела.
Не научилась.
И сейчас не умею.
Поэтому…
– Пусти, мне нужно докормить ребёнка.
– Тебе нужно поесть, и согреться. И… тебе нужно в нормальную клинику.
– Нет. Никаких клиник. Никаких врачей.
– Лиза!
– Я сказала нет! Пусти.
Ненавижу его.
Почему-то в этот момент так сильно и так остро ненавижу!
Королёв убирает руки, оставляя мне Риту. Отходит к окну, засовывая руки в карманы.
Если бы не он…
Ничего бы этого не было со мной!
Я знаю.
Верю.
То, что со мной происходит – это не про болезнь тела. Это про душу. Для меня это так.
Она не просто так появляется. Эта зараза, которая расползается по организму как тля. Как черная плесень. Поражая всё.
Она появляется, когда в душе мрак.
Сжирает заживо.
Я много думала после того, как узнала диагноз – что было бы, если бы в моей жизни не появился этот разрушительный смерч по фамилии Королёв?
Жила бы себе спокойно студентка Лиза Гордеева, училась, жила бы в общежитии, потом устроилась бы на работу, нашла бы простого парня, вышла замуж. Снимали бы квартиру, потом ипотеку бы взяли, машину в кредит. Родили бы парочку малышей, завели бы собаку – корги, и кота, обязательно ориентала, они такие милые…
Меня накрывало от мысли, что тогда не было бы Риты, моей сладкой Птички.
Но я успокаивала себя, придумывая теории, что ребёнком от другого мужчины тоже могла бы быть Рита.
И я ловила себя на мысли, что лучше бы не было Его. Даже если бы не было и её.