– Надо руки посмотреть, хотя сейчас столько всякой гадости. Надо же… и ведь с ребёночком. Малышка такая хорошенькая. Прямо куколка. Интересно, на кого похожа.

– На мать она похожа, – тихо отвечает Роман, сканирует меня взглядом, а я похоже начинаю соображать о чём они говорят.

Хочется плакать.

Меня не первый раз принимают за девушку с низкой социальной ответственностью и пагубными пристрастиями.

Мало кто отличает онкобольных от тех, кто сам травит себя всякой дрянью.

Чувствую, как трясется подбородок.

Я должна ему сказать, но я не могу. Просто нет сил.

Мне так плохо!

Господи, мне так плохо, а он еще добивает меня своими гнусными подозрениями! Меня! Зная, что я никогда в жизни… да я… я даже подростком ничего такого не пробовала, ни банальных сигарет, ни алкоголя! И с ним, когда жила может… пару раз шампанское выпила!

Я с трудом пытаюсь сесть выше, дотянуться рукой до поясной сумки. Там документы. Вспоминаю, что паспорт и свидетельство у охранника остались, надо не забыть забрать.

Тут только понимаю, что на мне нет слинга!

Где Рита? Куда они дели мою дочь? Они говорили о ней, я слышала!

Как по заказу доносится недовольное кряхтение моей Птички, и несколько всхлипов.

Дергаюсь, оглядываясь.

– Лиза, не суетись, спокойно. – удерживает меня Роман, а я содрогаюсь от прикосновений его рук, пытаюсь отстраниться.

Где моя малышка?

Моя дочь на руках у молодой девушки, очень милой, приятной, немного пухленькой. Странно, Королёв предпочитал девиц модельной внешности.

– Не волнуйтесь, девочка со мной, всё хорошо, – помощница Романа смотрит приветливо, а я думаю, что у нас с неё сильно разные понятия «хорошо».

Добираюсь до сумки.

– Лиза, скажи, что с тобой случилось? Я намерен отвезти тебя в больницу. Ты… ты принимаешь какие-то препараты, да?

Наконец получается достать заключение врача. Оно в прозрачном тонком файле, ценная бумага, благодаря которой я надеюсь доказать бывшему как он заблуждается на мой счет.

Протягиваю ему документ. Он снова хмурится, берет, раскрывает, начинает читать. Вижу, как вздымается его грудная клетка.

Моя дочь вспоминает, что неплохо бы пообедать, начинает не просто кряхтеть и куксится, готова зареветь в голос, к тому же её точно нужно уже переодеть.

– Дайте мне дочь. – первая фраза, которую я произношу тут. Говорить по-прежнему сложно. Ком в горле. И меня всё еще дико знобит. – Дайте, её нужно покормить. Если можно, сделайте мне, пожалуйста черный чай с молоком и сахаром.

– Да, конечно, минуту.

Девушка подаёт мне малышку, которая, узнав меня сначала широко улыбается, потом тут же насупившись тыкается в грудь.

– Лиза… что это?

– Ты умеешь читать, Королёв. Ты сказал сегодня, что я умерла, так вот. Ты был почти прав. Я умираю. Мне осталось не так много. Я пришла к тебе, чтобы отдать дочь. Нашу дочь.

Звон разбитой чашки.

– Простите, я всё уберу.

– Наташа, оставьте нас.

– Я…

– Выйдите! – Королёв срывается на крик.

Малышка реагирует мгновенно, начинает рыдать громко.

Я поднимаю голову и сталкиваюсь взглядами с бывшим.

Он смотрит на меня так… Странно.

Мне не до него сейчас, на самом деле, мне надо малышку успокоить. И накормить, она голодная.

Я чуть подкачиваю её, поднимая, пытаюсь унять крик, поцеловать лобик, она уворачивается и продолжает оглашать кабинет истошным рёвом.

– Ну, всё, всё, сладкая, прости, сейчас будем кушать, давай, всё, дядя больше не будет кричать так громко.

– Чёрт… прости, Лиза…

Не обращаю на него внимание.

Стараюсь не думать о том, что рядом мужчина, которого я когда-то так сильно любила. Расстегиваю кофту. Я могла бы прикрыться слингом, но Рита не любит, когда её накрывают во время еды, это я уже проходила, поэтому стараюсь просто отвернуться так, чтобы кормление ребёнка не выглядело демонстрацией женских прелестей.