– Да, у мамы сильный иммунитет, – соглашаюсь с ним, потому что это правда. Она действительно редко болела простудными заболеваниями, да и несчастных случаев с ней не происходило до этого момента.

– Вот и отлично. Анализы тоже были неплохие. В общем, с ней все хорошо, до этого возраста она отлично себе сохранила. Знайте, Анна, она большой боец, гордитесь своей мамой.

– Я горжусь, – ничуть не смутившись, отвечаю ему. И это правда.

Даже когда папа пил, а после умер, мама не опускала руки, жила и трудилась ради меня. Я уже училась в седьмом классе и потихоньку помогала ей. Мы вместе таскали тачку с товарами на рынок, продавали, после ездили в столицу закупались оптом и вновь привозили и торговали на рынке. И мы выжили только за счет торговли. Пособие по потере кормильца было маленьким. После был колледж, но рынок мы не бросали. Уже на втором курсе я стала продавать вещи через интернет, сама была моделью. Катя старше меня на два года, она уже имела небольшой опыт в работе. Она меня фотографировала, и так мы создавали наш магазин, потому что понимали: за Интернетом будущее, а на рынок сейчас мало кто ходит уже.

А после Кате повезло, она устроилась в мэрию города, а затем и меня потянула за собой. Я попала в отдел связи с общественностью, а Катя работала секретарем мэра, вплоть до его повышения и отъезда в столицу.

Наш магазин ушел на второй план, я стала зарабатывать и заставила маму бросить работу на рынке. Доход уменьшился, но и она стала жить спокойнее.

– Ну что же, я рад за вас. Итак, Вячеслав Сергеевич, выйдем, поговорим? – доктор обо мне уже забыл, и я понимаю почему. Его услуги я оплатить не смогу. Финансовая нагрузка на Славе.

Но я в долгу не останусь перед Семеновым. Я спасу его мать, и мы будем в расчете. Он мою маму спас, я – его.

Мужчины остались в коридоре, а я ушла в палату. Осталось дождаться возвращения мамы в палату и результатов обследования на совместимость, мою и Ларисы Николаевны.

Через некоторое время Слава вновь приходит ко мне в палату.

– Аня, наши матери раньше не встречались? – неожиданно задаёт он вопрос.

Я хмурюсь, пытаясь вспомнить. Странный вопрос на фоне всего, что происходит.

– Не знаю, – отвечаю, погружённая в воспоминания. – Я разговаривала с Ларисой Николаевной одна… ну, лично. Первая встреча в ресторане, с тобой. Потом она приходила к нам домой в Казани. Но я была одна. И приходила она не поговорить, а высказаться.

В этот момент я замолкаю, вспоминая неприятную сцену из прошлого. Лариса тогда заявилась без предупреждения. Приехала, чтобы устроить скандал, разбить мои вещи и запугать меня, чтобы я оставила Славу. Я тогда так испугалась её агрессии… В тот день в квартире была только я, никто не смог остановить её вспышку. Она кричала, кидала вещи, разбивала их, а я молчала, не зная, как реагировать. И когда она ушла, я сидела среди осколков, чувствуя себя опустошённой и униженной.

– А последний раз – в больнице, уже в Москве. Нет, – наконец произношу я, – не помню, чтобы когда-либо знакомила их. А что?

Слава выглядит задумчивым, погружённым в свои мысли.

– Нет, ничего, – говорит он медленно, словно переваривая что-то важное. – Просто удивляюсь. Мы были так уверены, что поженимся и проживём всю жизнь вместе, но матерей своих даже не познакомили.

Его слова заставляют меня остановиться и задуматься. Ведь действительно, когда-то мы были настолько уверены в своём будущем, что такие мелочи, как знакомство родителей, казались чем-то само собой разумеющимся. Вся эта уверенность разрушилась, как карточный домик, а сейчас… сейчас это прошлое словно встало между нами, добавляя ещё больше горечи.