— Не ругайся, детка, это тебя не красит, — тут же отчитывает меня мама.

— Ты что, не видела, как эта девка липнет к моему парню, мам?

— Прекрати немедленно истерику, дочь, — чопорно упрекает папа. — Разберётесь дома.

— Дорогая моя, наверное, ты всё не так поняла, — пытается успокоить меня тётя. — Мариночка хорошая девочка. Она бы не стала.

— Мне показалось, что это именно Ян с ней флиртовал, — осторожно произносит Ксюша и незаметно сжимает мою ладонь, напоминая о изначальном плане.

И, конечно, головой я всё понимаю: что затея моя, что я сейчас ставлю сестру в неловкое положение, что могу опозорить родителей и вообще испортить празднество. Но, моё сердце пропускает несколько ударов, и внезапно я жалею о том, что всё это организовала. А теперь все будут шептаться о том, что мой парень заигрывает с другой прямо на моих глазах. И я ничего не могу поделать со всеобъемлющей ревностью и досадой.

— Прошу меня простить, но я отойду на минутку, — зло чеканю, игнорируя попытки матери остановить меня.

Приближаюсь к парочке, которая сейчас вызывает одно чувство — тошноту. Натянуто улыбаюсь блондинке, и хватая подставного парня за рукав, со всей силы тащу в другой конец гостиной. Он пытается сопротивляться, но я неумолимо железной рукой веду бывшего за собой.

— Что с тобой, Жуковская? У тебя ПМС? — насмешливо интересуется Левицкий, как только мы останавливаемся у фуршетного стола.

— Божье наказание! Ты издеваешься надо мной? Я же просила не заигрывать с этой стервой! Ты не должен был вести себя так!

— Я делаю многое, чего не должен, — тихо говорит он. — Ты просила меня быть дружелюбным. Я просто общался.

— Просто общался, — передразниваю его я. — Как же, видела я ваше так называемое общение.

— Да ты ревнуешь, золотце. И показываешь это слишком явно.

Он тянется через моё плечо к тарелке с закусками, рукой задевая мои волосы, и я вздрагиваю. Он закидывает в рот мини брускетту с козьим сыром и вялеными томатами, и протягивает мне вторую со сливочным сыром хамоном и грушей.

— Ты такая злюка, когда голодная. Покушай, и успокойся, — примирительно произносит Ян, придвигаясь так близко, что при каждом вдохе моя грудь задевает его пиджак.

— Отвратительное сочетание, — брезгливо кривлюсь я, отодвигая руку бывшего с закуской. — И не смей переводить тему, Левицкий! И прикасаться ко мне тоже не смей!

— Я могу делать всё, что захочу, Ника, — мужчина кладёт руку мне на спину, касаясь поясницы. Пальцами вырисовывает маленькие кружочки на моём теле, прожигая тонкую ткань кремового шёлкового платья.

— Делай что хочешь, но, чтобы этого никто не видел. А знаешь что? Я жалею, что связалась с тобой, — отталкивая Яна, злобствую я. — Ненавижу!

Разворачиваюсь на каблуках, и быстрым шагом направляюсь в сторону коридора, сдерживаясь, чтобы не перейти на бег, и пытаюсь изо всех сил держаться за последний клочок рассудка. Слишком боюсь того, что он заставляет меня чувствовать. Становлюсь рядом с ним слишком хрупкой, и слишком уязвимой.

15. Глава 15

Ника.

Он догоняет меня почти возле выхода на задний двор. Хватает за плечи и заталкивает в какую-то крошечную комнатку, которая оказывается небольшой винной подсобкой. Спокойно прислоняется к двери помещения, которая подозрительно щёлкает, но мы не обращаем на это ни малейшего внимания. Усмехается, скрещивая руки на груди, взирая на то, как я пытаюсь придумать очередную гневную речь.

— Говоришь, ненавидишь? — интересуется он, почти напевая. — С чего вдруг такое проявление чувств? Ты ведь любила меня когда-то.

— От любви до ненависти всего один крошечный шаг, Ян, — я качаю головой и прочищаю горло, чтобы произнести: — Ты всегда был ненадёжным. Нет, правда, я дура! Зачем только привезла тебя сюда? Предавший однажды, предаст и дважды, правда, Левицкий?