У нас с Агатой одновременно вырывается вздох облегчения, когда дракон выходит из комнаты. Я тут же бросаюсь к Фелли и вливаю ей немного зелья, надеясь, что оно скоро подействует. Беру маленькую ручку в свою и сжимаю, вглядываюсь в искажённые мукой черты.

– Чуть не померла от страху-то я, хозяйка, – причитает Агата. – Он едва всё не понял! Как узнает, как пить дать, лишит наследства и сошлёт нашу малышку в монастырь!

– Не сейчас, – устало одёргиваю я домоправительницу.

Совсем не хочется думать о плохом, но время Фелли истекает, врач говорил, что она ещё немного подрастёт и нужно будет нанять ей учителя магии, способного обуздать её сильный дар, и понять в чём именно он состоит. Я даже боюсь представить сколько стоит подобный учитель… И Альрик точно узнает, скрыть уже будет невозможно.

Спустя несколько минут магия внутри падчерицы успокаивается, комната перестаёт ходить ходуном.

– Лучше ей отдохнуть, хозяйка, – говорит Агата, задёргивая плотные шторы. – Да и вам пора собираться во дворец.

Я отпускаю руку малышки и встаю с кровати – времени не так много.

Спускаюсь на первый этаж вместе с домоправительницей и первым делом просматриваю расчётные книги и присланные счета.

– Уж экономим как можем, – оправдывается Агата, приглаживая уже начинающие седеть тёмные волосы. – Но слугам пора заплатить… недовольство растёт.

Я закусываю губу, замечая расходы на лошадей Альрика. Они влетают нам в триста золотых в месяц. А он даже не заходит к ним. Единственная польза – Фелли учится верховой езде. Но наёмная лошадь обошлась бы в разы дешевле.

– Коней нужно продать, – принимаю решение я.

– Хозяин сбесится, раани Адели. – с опаской предупреждает меня Агата. – Вы же знаете, ещё его отец держал конюшню с чистокровными жеребцами Золотой Долины.

Сбесится – не то слово. И в первую очередь виновата во всём буду я, но нужно заплатить долги врачу и подыскать Феллоне учителя магии, ждать больше нельзя.

– Полагаю, отец мужа зарабатывал куда больше, чем Альрик, – поднимаю бровь я.

Домоправительница опускает голову, не желая критиковать хозяина.

Когда я только вошла в этот дом, Альрик был обходителен и нежен. Он признавался мне в любви и говорил, что я лучшее, что случилось с ним в жизни. Что король хоть и редкостный ублюдок, но сделал ему самый дорогой подарок.

Сказка длилась три месяца. Ровно до того момента, пока я не вернулась из гостей раньше обычного и не застала его с новенькой служанкой. И не сказать, что она была довольна тем, что он с ней делал. Тогда я поняла, почему прислуга смотрит на Альрика Адели со страхом.

Мне было двадцать два года. Я не была отчаянно влюблена, но испытывала уважение и тепло к своему мужу. Я искренне верила, что с годами мы полюбим друг друга тем самым чувством, о котором я столько слышала.

Но потом были и другие – от придворных дам до прачек из военного ведомства. Доступные женщины стали постоянными гостьями в нашем доме.

И как только я воспротивилась… Альрик запер меня в поместье на два месяца. Вернувшись во дворец к своим обязанностям, я узнала, что «болела» всё это время. Так говорил мой муж. Рассказав королеве правду, я встретила сочувствие и понимание. Но помощи никакой. Тогда я пошла к королю, но лучше бы этого не делала.

Он принял всё так, будто я просто преувеличиваю. Обсмеял меня прямо на глазах двух десятков придворных, поддакивающих своему монарху. А затем велел возвращаться к мужу и подумать о судьбе своего отца, если рискну ослушаться.

С тех пор я стала его «любимицей». Долгие полгода он отпускал шуточки и пошлые намёки в отношении меня. А потом будто бы и забыл о моём существовании. Лишь позже я узнала, что у короля были счёты с отцом Альрика, и таково было наказание семьи, в которую я вошла. Я стала этим наказанием. Род Адели не продолжится, потому что я никогда не смогу подарить наследника моему супругу.