— Милая, тебе помочь? — Насмешливый голос Самсонова заставляет обернуться нас обоих. Он стоит у лифта в привычно распахнутом пальто и смотрит только на меня. — У меня получится лучше.

— Сломаешь ему ногу, — кивок на Шумерского, — и я подумаю об ужине.

— Согласен, — легко отзывается Самсонов. Пока он оценивающе осматривает Владана, человеколюбия в его взгляде не наблюдается, и Шумерский это видит. — Тебе правую или левую?

— А обе сможешь? — Также оценивающе осматриваю я уже Самсонова.

— Две ноги — два ужина, — подняв бровь, предлагает он.

— Лесь, я был неправ! — Шумерский ещё не трусит, но уже опасается. — И готов за это ответить. Хочешь, я отдам тебе эту серебряную фиговину?

— Стой! — Поднятой ладонью я останавливаю, шагнувшего было вперёд, Самсонова. — Шумерский, а на хрена ты ко мне, вообще, припёрся?

Не просто так, это точно. И нервно дёрнувшийся уголок губ это только подтверждает.

— Совесть замучила.

Высокий и худой, сутками сидящий за компьютером, сорокалетний Шумерский на фоне, плюс-минус ровесника, Самсонова выглядит прыщавым подростком.

— Впервые за три года?

— Лесь, я хочу, чтобы ты на меня работала. — Сразу сдаёт он все карты.

А впечатлённый свист, оказывается, исходит от меня. Работала, значит?

— Вот что ты опять влез?

Владан Шумерский относился к тому типу мужчин, которые бросаются на все, проходящие мимо, неприятности. А те неприятности только его и ждут. Надо впихнуть незаконный коттедж в природоохранную зону? Ищут Шумерского. Приспичило перестроить несущие стены в какой-нибудь хрущёвке? Тоже к нему. Гибкий, способный прогнуться под самого требовательного заказчика, Шумерский не отказывал никому, не различая «плохо» и «хорошо».

И зарабатывать приличные деньги начал ещё с института. Вместе с очень специфической репутацией.

В институте мы, собственно, и познакомились. И первое время мне, наивной дуре, шефство целого преподавательского ассистента льстило. Вот только дурой можно быть и имея мозги. Поэтому от первого его предложения сделать маленький, но перспективный проектик я отказалась. От второго и от третьего тоже. А за информацию о новом, но перспективном архитектурном бюро честно поблагодарила.

Не зная, чем именно Шумерский предложит мне там заниматься. Удивительно, но, казалось, все мои отказы его не трогали. Так и работали, вполне себе взаимовыгодно, пока ему не пришло в голову податься на A' Design Award. Вместе со мной.

Тяжёлый и громкий вздох беспринципного Шумерского эхом отражается от подъездных стен. Хорошо, что соседи у меня нелюбопытные, а перегородки в доме толстые.

— Помоги мне, Лесь… иначе меня прибьют.

— Нет. — Самсонов решает, что наступил его звёздный час. И что он может что-то решать.

— Я не буду с тобой разговаривать, — передёрнув плечами от холода, — неудивительно, стоя на самом сквозняке — обращаюсь я к Шумерскому, — и помогать не буду… пока ты мне всё подробно не расскажешь.

Русские женщины — самые жалостливые женщины в мире. Особенно если чем-то, но всё же обязаны.

— Лесь, ты…

— Иди вон, Шумерский. — Раздражаюсь я. — Завтра я буду в офисе до одиннадцати и после четырёх, не найдёшь времени — проваливай ко всем чертям.

— Я приду, — с угрюмой решимостью кивает он и уходит. По лестнице пешком.

— Ты не станешь участвовать в проекте этого полудурка. — Ровным голосом озвучивает своё ценное мнение Самсонов и заходит в квартиру как к себе домой.

— Одним больше, одним меньше… — хмыкаю в ответ, скрещиваю руки на груди и смотрю, как он раздевается. — Самсонов, ты меня сегодня так порадовал. Может, снова исчезнешь? Навсегда.

— Романовская, даже в договорах при наступлении форс-мажора стороны не несут ответственности за свои неисполненные обязательства.